— Наслышан. Вся Европа об этом говорит.
— Сподвижников императрица наградила щедро. Самые главные из них получили княжеские и графские титулы, высокие военные чины, имения с крепостными душами. Особенно в гору пошли братья Орловы и Григорий Потёмкин[21]. Не обошла матушка вниманием и нас, рядовых участников событий. Крестьянский сын Авдюшка Блинов, сержант Преображенского полка, получил звание подпоручика и дворянское достоинство, правда без крепостных душ. Императрица, однако, знакомясь с проектом указа о наградах, обратила внимание на мою фамилию — не понравилась. Такая фамилия, говорит, мужицкой избой пахнет. И повелела Екатерина Алексеевна, чтобы оный Авдюшка Блинов писался отныне Авдеем Сабельниковым. А через два года, уже поручиком, уволился я на пенсию по выслуге лет и по хворям своим.
— А как вы в Казани оказались, поручик?
— До родной Вятчины не доехал, поразмыслив — стоит ли? Родные все вымерли или позабыли меня. Я давно отрезанный ломоть для них. А Казань понравилась. Вот и осел в доме сердобольного Степана Силыча. Стал как бы членом его семьи.
— Скажите мне, Авдей...
— Галактионыч по батюшке меня кличут.
— Скажите, Авдей Галактионыч, возможно ли в России такое, как в Польше? — выговорил Беньовский, медленно подбирая слова. — Чтоб дворянство поднялось против императрицы. Ведь поднялись же против её несчастного мужа.
— Так то Пётр Фёдорович, восстановивший против себя гвардию, дворянство. Случайный иноземец на русском троне.
— Разве Екатерина Алексеевна не случайная для России иноземка?
— Иноземка-то иноземка. И говорить по-русски чисто, без акцента не научилась. Что из того? Уразумела матушка, что править ей суждено не где-нибудь, а в России. Очень хорошо уразумела. По духу своему это мудрая русская баба. Гвардия её боготворит.
— Ещё бы не боготворить. Такие щедрые подачки...
— И дворянство довольно императрицей, кого ни спроси. Помещики вправе творить суд и расправу над мужиками, приращивать свои владения. Матушка на страже интересов барина.
— Значит, исключаете дворянский бунт против императрицы?
— Да невозможно такое, голубчик, у нас. Дворянство встревожено другим. Голодный, замордованный мужик бежит на юг к казакам, на Дон, на Яик. Неспокойно на уральских заводах, где трудятся те же мужики, в башкирских степях. Кто защитит помещика? Матушка-императрица и её воинство. На них надежда.
Долгая беседа порядком утомила Авдея Галактионыча. Он вытянул больные ноги, потом с усилием встал, взявшись за костыль.
— Пойду на солнышко, прогрею старые косточки. А вы, пан полковник, приходите в другой раз.
Беньовский заходил к Сабельникову ещё и ещё. Иногда они присаживались на скамейку под яблонями. Отставной поручик закуривал трубочку и пускался в свои воспоминания, сумбурные, клочковатые. Вдруг в его памяти всплывали какие-то случайные, малоинтересные для Мориса детали.
— А ведь матушка Екатерина Алексеевна совсем небольшого росточка, не то что покойная Елизавета Петровна. Та была высокая, статная, в родителя. Говорят, нынешняя императрица носит туфельки на высокой подошве, чтобы прибавить себе роста.
— Да Бог с ними, туфельками, — перебивал его Беньовский. — Объясните мне, поручик, как Екатерина смогла увлечь гвардию и совершить переворот?
— Я же говорил вам... Гвардия не любила Петра Фёдоровича за его пристрастие к прусской муштре, засилье голштинцев при дворе, а Екатерина Алексеевна смогла найти ключик к сердцу каждого гвардейца, нашла общий язык с вельможами.
Познакомился Беньовский и с соседом-помещиком Алябьевым. Его особняк с колоннадой и мансардой стоял на той же улице, наискось от купеческого дома. Знакомство состоялось у Степана Силыча, к которому Алябьев приходил по своим делам — просить денег взаймы, как потом узнал Морис. Вислогузов хотел представить квартиранта соседу. Беньовский опередил купца и представился сам:
— Барон Беньовский, полковник армии польских конфедератов.
— О, барон... Весьма польщён. Заходите, в картишки перекинемся.
— Спасибо. Картёжной игрой не увлекаюсь, ибо сижу на мели, а зайду непременно.
21