Тирст внимательно осмотрел продолговатый листок, поданный ему Мельниковым.
На листке было тщательно выведено печатными буквами:
№ . . . 186 . . . месяца . . . дня
БИЛЕТ
Контора Николаевского железоделательного
завода, принадлежащего коммерции советнику
И. С. Лазебникову.
На выдачу по . . . . . . цеху
рабочему г. . . . . . . .
в счет заслуги товару на один (1
рубль
(печать)
Управляющий
— По билету, — пояснил Мельников, — может рабочий получить любого товару в заводской лавке. Да можно будет и с Шавкуновым условие заключить, чтобы и он отпускал.
— Вряд ли удастся склонить к тому Шавкунова, — усомнился Тирст.
— Не извольте сомневаться, — возразил Мельников. — Шавкунов своей выгоды не упустит. А вступать с заводской конторою в спор Шавкунову не с руки. Вот Ефим Лаврентьевич говорит, что, ежели понадобится, можно и прикрыть его торговлишку.
— Статья пятьсот семьдесят пятая Устава Горного, седьмой том Свода законов Российской империи, — снова подал голос из угла стряпчий, — На основании сей статьи при заводах частных лиц всякие промыслы не иначе могут быть открываемы, как с согласия владельца. Именно потому вступать в спор с заводской конторой Шавкунову не с руки. Да вы и не тревожьтесь, Иван Христианин. Шавкунов в убытке нс останется. Товар по выписке он в первую очередь пустит лежалый, да и ценою дороже, чем за наличные. Еще спасибо вам скажет!
— Он‑то, может быть, и скажет, — в раздумье произнес Тирст.
— Опасаетесь, что спасибо не скажут мастеровые? — Ярыгин коротко хохотнул и тут же продолжил совершенно серьезно: —Не мне пояснять вам, что на первом месте интересы завода, а интересы рабочего на втором, ибо завод кормит рабочего, а не наоборот. К тому же, если кто не пожелает получать расчет выписками, можно пойти навстречу и рассчитать товаром.
— Как товаром? — не понял Тирст.
— Изделиями завода, — пояснил Ярыгин. —Печным литьем, например. Рабочие могут сбыть его окрестным крестьянам, да и тому же Шавкунову. На Абаканском заводе Пермикина, без малого полгода подряд, рабочих железом рассчитывали. И ничего, брали… Правда, такой способ более убыточен для рабочего. На рубль выписки Шавкунов даст товару на семь, а то и на восемь гривен. А железо, конечно, примет в полцены… Словом, Иван Христианович, когда завод на ходу и амбары не пусты, рассчитать рабочих — дело не хитрое.
— Вьюшками да болтами, — с неудовольствием сказал Тирст.
— Экой ты жалостливый, Иван Христианыч! — едко усмехнулся Ярыгин. — Пороть только привык. А теперь, вместо плети, копейкой управлять надо.
Тирст промолчал, и Ярыгин спросил, как бы сочувствуя:
— На казенном заводе спокойнее было начальствовать?
Тирст молчал, и тогда Ярыгин, хитро подмигнув, добавил:
— Зато на частновладельческом прибыльнее.
— Господин Лазебников положил мне оклад жалованья вдвое против получаемого ранее из казны, — с достоинством ответил Тирст, давая понять, что не может и не хочет принимать на свой счет прозрачные намеки стряпчего.
Глава одиннадцатая
ЧЕРНАЯ ТУЧА
Иван еще издали заметил грузную фигуру казачьего вахмистра. Хотел было свернуть в чужой нроулок, но одернул сам себя: что ж теперь, вето жизнь прятаться от него? Да и не спрячешься… только хуже на мысль наведешь…
Запрягаев надвигался молодцеватой поступью, развернув плечи, как на параде, и выпятив квадратный подбородок. Ивана вроде не признал и смотрел сквозь него.
Иван снял картуз, поклонился, тряхнув кудрями.
— Здравия желаю, господин вахмистр!
— А, Кузькин, — милостиво откликнулся вахмистр — Здравствуй, братец! — но тут же спросил строго: — Почему не на работе?
— В ночную смену, господин вахмистр.
Налитое кровью лицо вахмистра отразило напряжение мысли.
— В ночную, говоришь… Понятно, братец. и сейчас куда путь держишь?
— Домой, господин вахмистр.
— Откуда?
— В лавку ходил за вином.
Вахмистр внимательно оглядел фляжку, словно оценивая ее вместимость.
— За вином, говоришь?.. Это хорошо… хорошо, говорю, кому вино пить.
Иван понял, что от гостя не отмахнешься.
— Была бы охота, Севастьян Лукич. Может, не побрезгуете, составите компанию?
Вахмистр нахмурился, как бы припоминая что‑то. Потом сказал со вздохом:
— Дела, братец, дела. Служба!.. Однако чванных и сам не люблю. Честью зовут, не отказывайся. А ты мне, Кузькин, сразу по сердцу пришелся.