«Не я тебе по сердцу пришелся, кабанье рыло!» —подумал Иван, а вслух сказал:
— Уж не побрезгуйте, Севастьян Лукич!
Вахмистр для фасону посопел ему минутку, потом покровительственно потрепал Ивана по плечу.
— Кто ко мне с уважением, и я тоже. Ты, братец, мужик правильный. Только, — он погрозил Ивану коротким толстым пальцем, — чтобы не засиживаться. По одной, по другой и того… Служба, сам понимать должон.
Иван понял, что все это пустой разговор, коли засядет, скоро не выпроводишь. Надо предупредить Настю.
— Севастьян Лукич! Дозволь отлучиться на самую малость. Забежать к Шавкунову, сальца копченого прихватить. Без сытой закуски за столом тоскливо.
— Дело, братец, дело, — охотно согласился Запрягаев. — Шагай проворней, а я на лавочке посижу.
Лавка Шавкунова через улицу, почти напротив. Как изловчиться добежать до дому?.. На счастье подвернулся Тришка. Он стоял у прилавка и, переминаясь с ноги на ногу, упрашивал Шавкунова поверить в долг в последний раз. Как видно, от недавно занятой полтины в кармане ничего пе звенело.
— Проходи, не мельтеши в глазах! —отвечал Шавкунов, утирая рушником потную лысину.
— Дак вить в последний раз, — убеждал Тришка, — нешто за мной пропадет…
— Проходи, проходи, по будням не подаю! — И лавочник отмахнулся полотенцем, как от назойливой мухи.
Иван. положил на Тришкино плечо тяжелую руку.
— Чего канючишь?
— Еремей Федотыч! —обрадовался Тришка. — Хоть ты поручись. Всего и ирошу‑то кусок сала. Помирать теперича, что ли, коли денег нет!
Тришка был уже пзрядно пьян.
— Отрежь ему на пятак. Я плачу, — сказал Иван лавочнику.
Тришка завернул сало в грязную тряпицу и подался к дверям.
— Постой! —придержал его Иван. —Беги ко мне, скажи Глафире: хозяин гостя ведет. — Тришка навострил уши. — Самого вахмистра Севастьяна Лукича. Чтобы на стол собирала.
Тришка разочарованно махнул рукой — к этой компании не пристроишься, — пошатываясь, спустился с крыльца и побежал труском по пыльной улице, прижимая к груди честно заработанный кусок сала.
Иван, наклонясь к мутному стеклу, проводил его взглядом, пока он не скрылся в переулке.
— Долго задержался, — проворчал вахмистр.
— Велел свежий кусок принесть из погреба, — пояснил Иван. — Чай, мы тоже не без понятия.
— Ну, тогда конечно… — согласился вахмистр.
Глафира встретила гостя в дверях низким поклоном. Она казалась непритворно удивленной и сразу запричитала:
— Ахти, господи! Такой гость, а в доме не прибрано. Проходите, проходите, уж я сейчас, я сейчас…
«Неужто не упредил, стервец?» —подумал Иван, но Глафира, улуча минуту, когда гость повернулся спиной, подала знак, что все в порядке.
Глафира с суетливой поспешностью накрыла стол. Иван перелил водку из фляги в пузатый графин. На столе было и выпить и закусить. Но Запрягаева — Иван это сразу заметил — стол мало привлекал. Глафира то и дело вы бегала в сенцы, и на каждый стук двери вахмистр круто и поспешно оборачивался.
Когда Глафира выставила на стол всего две стопки и Иван наполнил их, Запрягаев не удержался:
— Негоже первую без хозяйки.
Глафира поспешно ответила:
— Нету ее, Настасыошки. Поди, с час тому, как в лес ушла.
Вахмистр было насупил брови, но вовремя догадался, что совсем ни к чему выказывать свою досаду перед мужем.
«Знать бы, где ты бродишь!..» — И вахмистр, позабыв закусить, заулыбался, представляя себе соблазнительную сцену свидания в лесной глуши и тиши…
Если бы вахмистр знал, что растревожившая его Настя вовсе не в лесу, а над головой па чердаке прикорнула па березовых вениках, укрывшись стареньким одеялом!..
Но оп этого пе знал и, разжигая себя, размышлял о том, что недурственно бы дождаться возвращения хозяйки. Сам Еремей устал с работы, поди, приляжет да успет, тут и самое время перекинуться с молодой хозяйкой веселым словцом. По опыту Севастьян Лукич знал, что слободские бабенки любят веселых, ласковых и щедрых. Ну что ж, для такой можно и не поскупиться…
Но как ни размышлял, а все выходило, что черномазый Еремей стоит у него поперек дороги.
А после третьей стопки Севастьян Лукич уже был уверен — и позвал‑то его Кузышн только потому, что Насти дома нет.
И, чтобы проверить свою догадку, спросил:
— Что ж это у тебя баба, не спроси мужа, по лесам бродит?
Иван сделал вид, что не понял, к чему вопрос.
— Я тоже, не спросись жены, на завод ухожу.
— Эко ляпнул! То мужик, а то баба… Кто в доме хозяин!
— В этом доме она хозяйка. А я, — Иван улыбнулся, — и вроде бы жилец.