— Чума! В Монсальви чума!
Часть четвертая. МЕРА ЛЮБВИ
ГЛАВА XIV. Мера любви
Гоберта, рухнув на руки Катрин, не могла сдержать рыданий. Ужас пережитого дня, тяготы пути с непомерным грузом повергли ее в отчаяние. Громкие всхлипы сменились икотой, слезы оставляли черные следы на блестящих от пота щеках, что при других обстоятельствах могло бы показаться смешным. За ее спиной, сбившись в кучу на двух повозках вперемежку с рулоном новой материи, кухонной утварью и ткацкими инструментами, не шелохнувшись, десять ребятишек смотрели на мать. На другой стороне дороги, на пожелтевшей траве лежал, скрестив руки на груди, Ноэль Кэру. Выбившись из сил, он тяжело дышал. Чуть поодаль были видны повозки Мартена Кэру, брата и помощника Ноэля, жестянщика Жозефа Дельма и его жены Туанетты, кузнеца Антуана Кудерка и многих других жителей Монсальви, устремившихся в Рокморель под защиту Катрин, которую они всегда считали своей покровительницей. Когда в сумерках Катрин увидела, как медленно приближается к замку их скорбный обоз, она вмиг спустилась по лестнице и хотела было побежать к ним навстречу, но натолкнулась на поднятый мост и мощное изваяние в виде Рено, преградившего ей путь.
— Что вы делаете? — крикнула она. — Почему вы перед ними закрыли ворота? Вы разве не видите, что они нуждаются в помощи? Надо идти к ним навстречу!
Но он не шелохнулся.
— При любых других обстоятельствах я с радостью приютил бы всю округу, но это не тот случай! В Монсальви чума и они могут принести ее с собой. Я не впущу их сюда. Они верят вам, потому и пришли сюда.
— Не мне, а вам, Катрин. Чем вы можете помочь? Подумайте о своих детях. Вы хотите увидеть, как они вспухнут, почернеют и умрут в ужасных мучениях?
Ей показалось, что она увидела эту страшную картину. Она прикрыла глаза руками, чтобы прогнать видение. Снаружи все громче раздавались крики:
— Наша госпожа! Наша госпожа! Госпожа Катрин!
— Боже мой, — простонала она. — Они зовут меня.
— В тот вечер, когда они позволили закрыть перед вами ворота, они кричали не так громко. Избавили ли они вас от унижения своего господина? Нет. В час опасности каждый — за себя и Бог — за всех. Сохраняйте спокойствие, госпожа Катрин!
— Он прав, — вмешалась Сара. — Они бездействовали, когда твой супруг вернулся с этой шлюхой и разбойниками. Они не имеют права на твою жизнь.
— Но они и не требуют ее. Они просят лишь о помощи и успокоении. Во главе их идет Гоберта, Гоберта, которая помогла мне, она…
— С небольшими потерями, — беспощадно бросила Саpa. — С тех пор, как мессир Арно привел свою банду, можно было бы уже не раз извести ее. Если бы не дети, уж поверь мне, я бы взяла это на себя, и разбойники умерли бы один за другим благодаря хорошо приготовленной пище. Поверь мне, если бы твои подданные действительно захотели, они бы помогли тебе вернуться домой.
— Страх свойствен человеку, а Арно, мне кажется, стал поистине хищным зверем. Может быть, не оказав мне помощи, они помогли мне избежать худшего. В любом случае мои люди нуждаются во мне, и я не могу разочаровывать их. Рено, раз вы не хотите приютить их, если я правильно поняла, скажите мне, по крайней мере, где я могу найти для них пристанище? Я заметила на западе тучу. Может быть, наконец-то пойдет дождь.
— Что ж, моя красавица, пусть они идут к каноникам и монахиням. Религиозные общины для того и созданы, христианское милосердие — это их работа!
Воцарилось молчание, нарушаемое лишь криками, призывами и мольбами несчастных. Катрин съежилась и крепко сжала руки.
— Рено, откройте мне ворота! Я хочу выйти к ним!
— Нет!
— Я вас умоляю! Кому есть дело да того, что я буду рисковать собственной жизнью. Я вправе распоряжаться ею, я и не уверена, что она может мне еще что-то принести. Откройте!
Рено гневно посмотрел в глаза молодой женщины.
— Катрин, если я открою, то сразу и закрою их, вы больше не сможете вернуться. Вам придется остаться с ними.
Она, не дрогнув, выдержала его взгляд, стараясь не выдать охвативший ее страх, — ведь ничего не могло быть страшнее чумы.
— Я знаю, но в последний раз прошу вас открыть мне ворота. Я-госпожа Монсальви, их госпожа, и мой долг идти к ним на помощь.
Вокруг Катрин поднялся гул возражений и заклинаний, но она не стала их слушать и твердым шагом направилась к потайной двери.
— Подождите! Я пойду с вами! — крикнул кто-то. К ней подбежал Жосс, он нежно, но твердо оттолкнул руку Мари, пытавшейся удержать его. Тогда во внезапно установившейся тишине Рено сам опустил мост, открыл нижние ворота, через которые все могли видеть длинную вереницу беженцев.