Брат Анфим, пройдя через дверь, зажег один из факелов, лежащих на земле, и указал на лестницу в глубине.
— Когда закончатся ступеньки, вы увидите люк. Теперь я должен вас предупредить, — добавил он суровым голосом, — что как только вы проникнете в замок, я закрою дверь и вновь открою ее лишь через сорок дней. Подумайте хорошенько…
— Уже подумали! — ответил Жосс. — В любом случае, я не поздравлю аббата Бернара за смелость и христианское милосердие его казначея.
Брат Анфим усмехнулся. Его улыбка при свете факела показалась Катрин жуткой.
— Мы не знаем, что стало с нашим отцом аббатом. Может быть, Бог призвал его к себе.
Он произнес это с сокрушенным видом. Катрин поразило, как изменился брат Анфим. Не скрывалось ли под униженным молчанием опасное тщеславие? Возможно, навсегда ушедший аббат Бернар, умерший Арно де Монсальви открыли бы перед ним дорогу к абсолютной власти до совершеннолетия Мишеля.
Как только, за заживо замуровавшими себя людьми закрылись двери, Сара по-своему истолковала услышанное.
— Можно подумать, что чума предоставила этому доброму брату Анфиму неожиданный счастливый случай. Как все-таки можно иногда ошибиться в людях!
— Постараемся забыть об этом, — сказал Жосс. — Я клянусь вам, что он не помешает мне выйти отсюда тогда, когда мне заблагорассудится, пусть для этого мне придется прыгать со стен замка.
Он добрался до верха и сдвинул крышку люка.
Тошнотворный запах усилился.
— Господи! — присвистнул Жосс, просунув в отверстие голову и оглядевшись.
Люк открывался в углу караульной комнаты замка. При бледном утреннем свете перед Жоссом предстала ужасная картина: с десяток почерневших трупов лежало посреди остатков пищи, на которые из огромной бочки пролилось вино.
Здесь вперемешку валялись полуголые мужчины и обнаженные женщины. Смерть настигла их в разгар пира. Смрад был бы невыносимым, если бы тело мужчины, упавшего на пороге двери, не оставило ее открытой.
С тревогой Жосс посмотрел на двух женщин, ожидавших его внизу на лестнице. Плотнее надвигая повязку на лицо, он бросил Саре:
— Дайте мне пузырек с уксусом и минуту подождите меня внизу. Я открою окна и освобожу проход во двор.
Сара дала ему то, что он просил, добавив еще горсть ягод можжевельника, посоветовав ему пожевать их. Жосс исчез, для пущей уверенности прикрыв за собой люк, несмотря на возражения Катрин. Сара с трудом удержала ее.
— Если он сказал оставаться здесь, надо слушаться! Если ты упадешь в обморок посреди ужаса, который я могу себе лишь представить, это ни к чему не приведет.
Они довольно долго ждали, слишком долго, как считала Катрин, приготовившаяся уже было подняться, но люк наконец, снова открылся.
— Давайте мне руку. — сказал Жосс, — и идите прямо за мной до двери и старайтесь не
оглядываться по сторонам. — Он уже немало успел сделать: железными крюками вытащил наружу трупы, сложил их под деревянный сарай и, набросав сверху хворост, поджег.
Зал по-прежнему был похож на преисподнюю. Но женщины благодаря уксусу и можжевельнику смогли пройти через него и не упасть в обморок. Вслед за Жоссом они выскочили во двор и жадно вдохнули свежий воздух. Тут Катрин боязливо посмотрела на нагромождение тел, едва прикрытых хворостом.
— Арно? выдохнула она. — Вы его видели? Жосс отрицательно покачал головой, и не успел он открыть рот, чтобы что-то сказать, как Катрин уже неслась к лестнице, ведущей в большой зал и комнаты хозяев. Сара последовала за ней, а Жосс продолжил свою страшную работу. Он разжег костер и отправился в склады замка на поиски хлорки, которую хотел рассыпать по всей караульной комнате.
К несчастью, это оказалось еще не все. В большом зале, где пировали более важные персоны, были другие трупы. Охваченная ужасом, Катрин прислонилась к стене, ее вырвало. Ей стало немного легче, и она заставила себя рассмотреть умерших. Из восьми мужчин трое были темнокожие, наверняка посланники из Арагона. На полу лежали трупы двух молодых женщин. Вдруг среди этого кошмара раздался голос Сары:
— Катрин! Посмотри! Одна из них еще жива.
Действительно, у большого камина, свернувшись калачиком, широко раскрыв глаза, сидела юная смуглая девушка лет четырнадцати. Она была прикрыта лишь волосами и дрожала как осиновый лист. Несчастная не сопротивлялась, когда Сара вытащила ее из укрытия. Это была явно мавританка. Насмерть перепуганная, она была не в состоянии ответить на простые вопросы, которые задавала Катрин и лишь подняла руку, показав на одну из башен, как раз на ту, где находились комнаты сеньора де Монсальви. На этот раз, когда Катрин хотела броситься туда, Сара удержала ее.