Катрина долго смотрела на меня странным взглядом, потом подошла и поцеловала. Я почувствовал во рту легкий привкус крови, но не был в силах оторваться от нежных бархатных губ наемницы.
— Мы еще увидимся? — шепотом спросил я.
— Только во снах.
— Значит никогда.
— Иди домой, Марк. Я тебя отпускаю. Забудь смерть и живи жизнью, — проговорила мне на ухо Катрина, соскользнув губами по моей щеке, и направилась в ночь ни разу не оглянувшись, преодолевая ветер и дождь, и растаяв в темной дали.
Я остался совсем один.
И где-то в глубине осознавал, что всё не может закончиться вот так просто.
Глава 24. Неприглашенный на заседание мастер
В самом лоне каменщицкого собратства шли распри, возгоралась борьба, и река масонства разбивалась на множество ручьев, из которых каждый имел свое течение, свои особенности. Поэтому о масонстве нельзя говорить как о чем-то целом.
И. Г. Финдель
«История франкмасонства»
Если в Калининграде погода еще позволяла сохраняться промозглым осенним пейзажам, то в Лондоне в этом году зима наступила непривычно рано. Накануне ко всеобщему удивлению выпал снег. Пригороды Лондона превратились в царственные белые долины королевы зимы. Над спальными районами поднимались столбы каминного дыма. Заснеженные улицы к обеденному перерыву наполнились потоками спешащих людей.
Джон Арлингтон, запахнув поплотнее бежевое драповое пальто, сидел за столиком у самого окна в небольшом уютном кафе на Нортумберленд-авеню, пил дымящийся чай с бисквитами и читал Дейли Мейл. Впрочем, больше газеты его интересовал вход в старинное здание через улицу отсюда. На первом этаже там располагался итальянский ресторан и выставочный зал, второй этаж был отведен под банкетный зал и салоны, верхние этажи занимали офисы. Джону были не нужны люди, которые направлялись в ресторан, выставочный зал или офисы. Он мог отличить их от тех, кого ожидал увидеть. Не та походка, не та осанка, не те жесты. И уж точно у тех, кем интересовался Джон, в одежде присутствовали не те аксессуары, что присущи остальным людям. Он сидел здесь, потому что ему была назначена встреча.
До встречи оставалось двадцать минут, и сама она должна была пройти в том самом здании напротив, на одном из незанятых этажей. И людьми Джон интересовался потому, что серьезность предстоящего разговора зависела от того, кто придет на встречу. Двух людей он уже отметил, они зашли в дом около пяти минут назад с интервалом всего в несколько минут. И Джон ожидал увидеть еще двух. Они должны были прийти пешком, ведь недалеко отсюда проходило специальное заседание ложи, на которое Джон не был приглашен — что заставляло его немного нервничать.
Неожиданно произошло то, чего Арлингтон никак не мог предугадать. Стул за его столиком отодвинулся, и компанию Джону составил тот, которого Джон ожидал увидеть идущим по тротуару на той стороне улицы.
— Добрый день, Джон. Чудная погода! Ты здесь уже долго сидишь. Кого-то ждешь?
У Арлингтона был талант не смущаться удивлявшим его вещам. Как ни в чем не бывало он потянулся за бисквитом, сказал, что рад видеть составившего ему компанию человека. Джон с аппетитом откусил бисквит и, отхлебнув крепкий чай, с восхищением сказал:
— Какая здесь хорошая выпечка! Они недавно открылись. Слышал много хорошего об этом заведении и, наконец, решил зайти. У них чудесный выбор в меню, а я люблю разнообразие.
— Мы знаем. Как раз разговор твоей любви к разнообразию и коснется. Пойдем?
Джон еще не торопился уходить. Он с удовольствием доел бисквит, допил чай, заставляя своего собеседника ждать его. И все это он проделал с таким непринужденным видом, что и упрекнуть было нельзя.
— Вы за мной следили? — спросил Джон.
— Ты что, нервничаешь, Джон?
— Мне не из-за чего нервничать.
Когда его собеседник хотел было что-то сказать, Джон поднялся из-за стола и предложил:
— Пойдем?
Мужчины перешли через дорогу и зашли в дом с выставочным залом и офисами. Весь подъезд и лестничные площадки изобиловали лепкой. Человек с клетчатым шарфом провел Арлингтона на третий этаж. Здесь было две высоких двери — справа от лестницы и слева. Они вошли в ту, что была слева. За ней оказался большой зал с высоким потолком и огромной кованой люстрой. Густые лучи света потоками вливались из больших окон в пыльное помещение. В центре зала стояли два оббитых кожей дивана, столик и с другой стороны от них — стул. Помещение было настолько большим и пустым, что старинная массивная мебель казалась совсем небольших размеров.