– К сожалению, милорд, – несколько сухо прибавил я, – считается, что оно направлено лично против еще одного важного лица, которое я не хочу называть.
– Если вы этими словами желаете на что-нибудь намекнуть, то должен заметить, что считаю их неуместными в устах верного подданного. И если бы они были произнесены публично, я счел бы своим долгом обратить на них внимание, – сказал он. – Мне кажется, что вы не сознаете опасности своего положения, иначе были бы осторожнее и не усугубляли бы ее, бросая тень на правосудие. В нашей стране и в моих скромных возможностях правосудие нелицеприятно.
– Вы слишком многое приписываете мне, милорд, – сказал я. – Я только повторяю общую молву, которую слышал везде по пути от людей самых различных убеждений.
– Когда вы станете благоразумнее, то поймете, что не следует всякому слуху верить, а тем более его повторять, – сказал адвокат. – Я верю, что у вас не было дурного намерения. Положение почитаемого всеми нами вельможи, который действительно был задет этим варварским убийством, слишком высоко, чтобы его могла достигнуть клевета. Герцог Арджайльский – вы видите, я с вами откровенен, – смотрит на это дело так же, как я: мы оба должны смотреть на него с точки зрения наших судейских обязанностей я службы его величеству. Я бы желал, чтобы в наше печальное время все были бы так же свободны от чувства семейной вражды, как он. Но случилось, что жертвой своего долга пал Кемпбелл. Кто, как не Кемпбеллы, всегда был впереди других на пути долга? Я не Кемпбелл и потому могу смело сказать это. К тому же оказывается, к нашему общему благополучию, что глава этого знатного дома в настоящее время председатель судебной палаты. И вот на всех постоялых дворах по всей стране дали волю своим языкам люди с ограниченным умом, а молодые джентльмены вроде мистера Бальфура необдуманно повторяют эти толки. – Всю свою речь он произнес, пользуясь известными ораторскими приемами, точно выступал на суде. Затем, обращаясь ко мне снова как джентльмен, он сказал: – Но это все не относится к делу. Остается только узнать, как мне быть с вами?
– Я думал, что скорее я узнаю от вас это, милорд, – отвечал я.
– Верно, – сказал адвокат. – Но, видите ли, вы пришли ко мне с хорошей рекомендацией. Это письмо подписано известным честным вигским именем, – продолжал он, на минуту взяв его со стола. – И, помимо судебного порядка, мистер Бальфур, всегда есть возможность прийти к соглашению. Я заранее говорю вам: будьте осторожнее, так как ваша судьба зависит лишь от меня. В этом деле – осмеливаюсь почтительно заметить – я имею больше власти, чем сам король. И если вы понравитесь мне и удовлетворите мою совесть вашим последующим поведением, обещаю вам, что сегодняшнее свидание останется между нами.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил я.
– Я хочу сказать, мистер Бальфур, – отвечал он, – что если ваши ответы удовлетворят меня, то ни одна душа не узнает, что вы здесь были. Заметьте, я даже не зову своего клерка.
Я увидел, к чему он клонит.
– Я думаю, что нет надобности объявлять кому-либо о моем посещении, – сказал я, – хотя не вижу, чем это может быть особенно выгодно для меня. Я не стыжусь, что пришел сюда.
– И не имеете ни малейшей причины стыдиться, – отвечал ок одобрительно, – так же как и бояться последствий, если будете осмотрительны.
– С вашего позволения, милорд, – возразил я, – меня нелегко запугать.
– Уверяю вас, что вовсе не хочу вас запугивать, – продолжал он. – Но займемся допросом. Предостерегаю вас: не говорите ничего, не относящегося к моим вопросам. От этого в значительной степени будет зависеть ваша безопасность. Есть границы и моей власти.
– Постараюсь последовать вашему совету, милорд, – сказал я.
Он положил на стол лист бумаги и написал заголовок.
– Из ваших слов явствует, что вы были в Леттерморском лесу в момент рокового выстрела, – начал он. – Было это случайностью?
– Да, случайностью, – сказал я.
– Каким образом вы вступили в разговор с Колином Кемпбеллом? – спросил он.
– Я спросил у него дорогу в Аухари, – ответил я. Я заметил, что он не записывает моего ответа.
– Гм… – сказал он, – я об этом совершенно забыл. Знаете ли, мистер Бальфур, я на вашем месте как можно менее останавливался бы на ваших сношениях с этими Стюартами. Это только усложняет дело. Я пока не расположен считать эти подробности необходимыми.
– Я думал, милорд, что в подобном случае все факты одинаково существенны, – возразил я.
– Вы забываете, что мы теперь судим этих Стюартов, – многозначительно ответил он. – Если нам придется когда-нибудь судить вас, то будет совсем другое дело: я тогда буду настаивать на вопросах, которые теперь согласен обойти. Однако покончим: в предварительном показании мистера Мунго Кемпбелла сказано, что вы немедленно после выстрела побежали наверх по склону. Как это случилось?