Лавров заканчивал работать, когда на браслете его часов зажегся красный сигнал оповещения: дела тайного трибунала требовали его присутствия. Он вышел из офиса, стараясь не спешить слишком явно, сел в свой аэромобиль и выехал из города. Свернув с шоссе на старую грунтовку, маскировавшую подъезд к космодрому, Лавров увеличил скорость. Металлические купола летных ангаров, похожие на гигантские шатры, возникли впереди через полчаса. Еще через десять минут Лавров был на месте, въезжал под поднятый шлагбаум на территорию. Пропуска у него не было, охранник знал его в лицо. Прямо на бетонке старомодной взлетной полосы его ждал Ферье, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Он явно волновался.
- Великий день сегодня, - с обычной для него мрачной торжественностью изрек Ферье, когда Лавров вышел из машины, - Для тебя особенно, Вениамин. Правительственные агенты поймали Кристофера Сато.
- Арестовали, - сухо уточнил Лавров, стараясь, чтобы голос не дрожал.
- Один черт, - Ферье махнул рукой, - Эта змея попалась.
Шаттл, вернувшийся из инопланетного вылета, стоял в летном ангаре Љ 2. Старший оперативной группы курил рядом, хотя это было запрещено. Лавров заметил, что он нервничает.
- Удачно, Плутон? - спросил Лавров, кивнув ему.
- Еще как, Председатель, - ответил командир опергруппы.
Соблюдая секретность, о которой говорил премьер-министр, они знали друг друга под такими прозвищами.
- В каком состоянии арестованный? - спросил Лавров.
- Спал всю дорогу, ему сделали сильнодействующий укол. Но сейчас, наверное, проснулся, - ответил Плутон, - Нам удалось чисто сработать. У него при себе была какая-то штуковина, блокирующая пси-излучение. Из-за нее он был невидим, но и не мог телепатировать. Сам против себя сыграл.
- А по чьей наводке вы его взяли, если не секрет? - спросил Лавров.
- Анонимный донос, - Плутон пожал широкими плечами, - Думаю, информация пошла после того, как в Галанете объявили о награде. Скорее всего, в ближайшее время кто-то обратится за вознаграждением.
Лавров понимающе кивнул.
- Где номер два и три? - спросил он у Ферье.
Остальные участники трибунала в присутствии оперативников носили порядковые номера от одного до трех.
- Сейчас подойдут, я их оповестил, - Ферье бросил мрачный взгляд на иллюминаторы шаттла.
- Скоро начнем, - сказал Лавров Плутону.
- С ним был еще один человек, - заметил агент, - Он тоже в шаттле и спит.
- Но это безобразие! - возмутился Лавров, - Надо было отсечь второго. Некачественная работа, Плутон.
- Так уж вышло, - агент виновато пожал плечами, - Что с ним делать?
- Глаза не развязывайте, отведите пока в одну из комнат и заприте, - распорядился Лавров, - Потом сделаем еще инъекцию снотворного и отвезем подальше отсюда. Впредь не вмешивайте посторонних в наши дела.
Оперативник кивнул. В ангар вошли Зара и Ланскис. Они были взволнованы и выглядели бледновато. Ферье был прав - день сегодня особенный. Человек, которого Лавров всегда представлял себе с черным пятном вместо лица, сейчас обретет плоть, кровь и внешность.
Поначалу вместо лица у телепата впрямь было черное пятно. На голову ему агенты натянули черный матерчатый мешок, как всегда делали при перевозке арестованных.
- Свет поярче, - распорядился Лавров.
Ланскис повернул выключатель рядом с входом, под потолком ангара зажглись старые электрические лампы. Помещение залилось резким желтым светом. Оперативники протащили арестованного по ступенькам трапа, опустили на пол, сняли с головы мешок и отклеили пластырь, закрывавший рот. Участники трибунала, стоя за спиной Лаврова в безопасном отдалении, смотрели с болезненным любопытством на человека, одним усилием воли убившего целый город. Телепат оказался молодым парнем значительно младше тридцати лет. В его наружности не было ничего устрашающего: азиатское молодое лицо, волнистые волосы, пухлый детский рот. Глаза моргали от яркого света. Непонимающие глаза, растерянные. Отметив про себя эту растерянность, Лавров испытал горькое удовлетворение и одернул сам себя. Он - председатель трибунала, занимающегося осуждением военных преступников. Даже если он отец Лары, это сейчас к делу отношения не имеет. Мечтая о том дне, когда Сато схватят, он давно для себя решил, что не уступит личным эмоциям и останется объективным. Только так можно достойно выполнить грязную работу, которая им досталась.