- Есть, командир, - Маэда усмехнулся, показав ровные белые зубы, и подошел к монитору, присоединяясь к Шефу и Антарес.
Его место рядом с Джеком с насупленным видом занял Игорь.
- Скоро полечу на Икс-40, - как всегда, ворчливо и недовольно доложил он.
- Хорошо, - вяло кивнул Джек, все еще пребывая под воздействием общения с врачом с Деймоса, - Да, на счет вчерашнего разговора, Игорь Иваныч. Я не слишком перегнул палку?
Джек знал, что вспоминать вчерашнее не следует. Но вчера они с механиком не договорили, а Джек терпеть не мог не оконченных разговоров. Мишин выдержал мрачную паузу.
- Если вы спрашиваете, надо ли извиняться, то нет, не надо, - наконец, промычал Игорь себе под нос.
- Я и не собирался, - подчеркнуто спокойно и сдержанно, как и всегда, проговорил Джек, - Дело в другом.
- В чем? - Игорь встрепенулся, его глаза метнули вспышку, не предвещающую добра, - Может, я должен извиниться? Извините, лейтенант, вчера я не хотел обсуждать с вами, как погибла моя семья. Все?
Не смотря на внешнюю невозмутимость, Джек внутренне стушевался. Он был не специалист по задушевным разговорам, и теперь очень жалел, что попытался внести ясность в отношения со стармехом.
- Игорь, я понимаю, - неуверенно начал он.
- Конечно! - с иронией подхватил Мишин, - Вот этих затертых фраз не надо, ладно? Все сразу начинают канючить: "Мы понимаем". Вы, правда, понимаете, каково это, когда разом погибает вся твоя родня? Если не знаете, о чем говорите, то лучше уж молчите.
От этих слов Джека передернуло. Его голубые глаза на минуту налились мрачным синим огнем, он прихлопнул рукой стену позади себя. Игорь, собиравшийся что-то еще добавить, осекся и замолчал.
- Где уж мне понять! - довольно резко, даже грубо проговорил Джек сквозь зубы, - Готовьте флайер. Даю вам полчаса. Я еду с вами.
- Да, сэр, - также сквозь зубы ответил Игорь и вышел из камбуза.
"Волшебно начался денек, - с досадой подумал Джек, устремился к кофеварке и выцедил из нее остатки цикориевого кофе, - С другой стороны ты сам нарвался, командир. Что ты все к нему лезешь? Ну, не любит он тебя. Может, на Икс-40 есть бар, и там можно глотнуть виски"?
Думая так, он уже почти поднес пластиковый стаканчик с кофе ко рту, но рука вдруг застыла в воздухе. Джеку показалось, что во время этих невеселых и очевидно очень громких размышлений Кристиан Маэда сделал непроизвольное движение, чуть поворачиваясь в его сторону. Будто слышал этот сердитый мысленный монолог. Джеку стало не по себе. Он поставил стаканчик на разделочный стол, устремил взгляд на вентилятор под потолком и постарался отчетливо представить себе граненый стеклянный шарик на цепочке. Это был тот предмет, воспоминание о котором должно было защитить его сознание от проникновения чужих мыслей, от распознавания его способностей другими телепатами. А он уже начал подозревать Маэду в том, что тот тоже телепат.
Шарик помог. Его воображаемое раскачивание, его радужный блеск успокоили Джека. Подозрения, возникшие за минуту до того, показались паническими и необоснованными. Джек перевел взгляд на тех, кто остался в кухне после ухода механика. Антарес, Маэда и Шеф по-прежнему с интересом читали названия музыкальных произведений, выложенных на сайтах Галанета, и уже забыли о его, Джека, присутствии.
"Это все бессонница и головная боль", - решил Джек и вышел из камбуза. Он направился в рубку, чтобы дать Варваре и Янсону задания на время своего отсутствия на борту.
- О, сколько оперной музыки! - услышал он за спиной, в камбузе, обрадованный голос Антарес Морено, - Есть даже "Тоска" и "Богема".
- А, можно что-нибудь другое? - спросил Маэда и смущенно признался, - Ненавижу оперу.
- Хорошо, - дипломатично согласилась Антарес, - Джаз?
- Да, Гленн Миллер, - оживился Шеф, - Я за джаз обеими руками. Уж извините, мой бутончик.
Опера. Джек замедлил шаг и остановился, прислоняясь к стене за поворотом коридора. Ему практически раз или два в жизни доводилось услышать оперную музыку, но сейчас в голове отчетливо зазвучала мелодия какой-то арии. Она была сначала тихой, потом стала постепенно нарастать, и Джек увидел перед собой на переливающемся светло-зеленом фоне фигуру женщины в малиново-алом платье. Она пела, стоя будто бы у залитого светом большого окна, выходящего в сад. Как и музыка, женщина все приближалась, позволяя рассмотреть себя. Открытые плечи, узкий корсаж и юбка до пола, похожая на пышную головку пиона с множеством лепестков. Женщина была как фея, которая выглядывает из чашечки алого цветка, не хватало только стрекозиных крыльев. В ней все казалось чарующим: волшебная музыка, неземной голос, прекрасное лицо с восточными чертами, на котором мерцали полные вдохновения, лучистые глаза. Джек, почти не дыша, глядел в это лицо. Оно приближалось, постепенно меняясь, и стало лицом ребенка. Мальчик лет восьми смотрел на Джека с непонятным выражением в темных глазах. Он сидел рядом на краешке шезлонга, в котором пятилетний Джек заснул, убаюканный шумом морских волн. Джек услышал, как его зовет сестра, и почувствовал на лице чью-то тень. "Кто ты"? - хотел он спросить у незнакомого мальчика, но под его взглядом не хотелось ни говорить, ни двигаться. Опять накатывала легкая дрема. "Не бойся, - сказал тут мальчик, - Я никому не дам тебя в обиду". Потом наклонился и поцеловал Джека в лоб.