Доев завтрак, Катрин совершила нападение на папу. Она обошла его, ступая шпионскими шагами, и прыгнула сзади. Его спина была напряжена и девочка расстроилась - вычислил. Но тут папа перехватил ее, умудряясь одновременно тянуть и щекотать. Аккуратный, точно рассчитанный рывок, и Катя, как заправская парашютистка, с хохотом, приземлилась на папины колени. От папы пахнет табаком. Катя пока еще не знает, что это за зверь такой - табак. Знает, что мама зажимает нос, называет папу вонючкой и выгоняет его общаться с табаком за дверь. А вот самой Кате табак нравится. Табак - это папа. А папа - это табак.
Папа прижимает ее к себе. Из кармана его рубашки выглядывает краешек конфетной обертки. Катя вопросительно смотрит на папу, и он кивает ей, улыбаясь.
- И без зубов, - беззлобно ворчит мама. У нее в руках тоже фантик от конфеты. Только пустой. И когда только успела?
Папа встает с виноватой улыбкой - утренняя встреча закончена. Он еще раз прижимает Катю и ставит ее на стул, на котором только что сидел. Босыми пятками девочка чувствует, какой стул теплый. Она слегка пританцовывает на стуле, держась за спинку, а папа тем временем целует маму. Как и положено, пять раз - левая щека, правая щека, лоб, кончик носа и губы. Катя могла бы тоже поцеловать папу и повисеть у него на шее на прощание, но сегодня у нее было настроение побыть взрослой и серьезной. А взрослые и серьезные не позволяют себя облизывать, как мороженное. Не то чтобы Катя не считала своих родителей взрослыми или серьезными. Они просто влюбленные. Это так бабушка говорит. А у влюбленных в голове совсем не то, что у обычных взрослых. Они как марсиане или эльфы - логики от них не жди. Это тоже бабулькины слова, но Катерине они нравились и, когда она хотела поиграть во что-то совсем дикое, играла в марсиан или эльфов. Или в папу с мамой.
Но вот папа все же ушел, помахав им рукой. Мама и дочка переглянулись и ринулись к окну. Оттуда папа обычно тоже махал.
Это была самая быстро проходящая часть дня. Сразу после этого время замирало и кралось к вечеру мелкими осторожными шажками. Мама возилась с домашними делами, бабушка стучала клавишами и фыркала у себя в комнате. Катя играла, бегала, прыгала, пела, таскала с кухни маленькие щепотки хлеба и сыра. Иногда она немножко уставала, а тогда садилась на пол и придумывала новые развлечения. Ей не было скучно или неинтересно.
Просто вечером должен был вернуться папа.
И тянулся день, очень тянулся. Так тянулся, что если бы Катя была бы производителем жевательной резинки, она была бы уже сказочно богатой. Наверняка она будет сказочно богатой и знаменитой. Но это потом, не сейчас. А сейчас так приятно поиграть в то, что ты в сказке... И что ты - королевский пони!
- Игого! И! Го! Го! Иго! Го!
- Эй, лошадка, - вмешивается мам-зай. - Ты бы лучше занялась чем-нибудь дельным.
Мусор, например, выбросила.
Катя сморщила нос. Она старалась делать это, как леопард перед прыжком. Выносить мусор - самое неприятное. Даже хуже, чем мыть посуду.
- Может, бабушка вынесет мусор? А то она, наверное, устала пить чай и стучать пальцами по клавиатуре.
В этот момент бабушка, будто подслушав разговор, выглянула из комнаты и, погрозив Кате пальчиком, белым и бугристым, словно слепленным из мокрого снега, заказала маме еще чашечку чая.
- Не забудь добавить туда бэйлиса, - дружелюбно напомнила бабушка. - Он повышает
мою работоспособность.
- Конечно, Наина Степановна, - мама закивала головой. А Катя скривилась. Уж она-то не позволяла бабушке помыкать собой. Правда и сама помыкать ею не могла. Слово помыкать заинтересовало пытливый ум девочки, и она решила на досуге, минут через десять, поиграть в помыкание. Тем более что она уже придумала с кем.
- Не называй меня этим ужасным именем! - взвыла тем временем бабушка. - Я - Инесса Блимм.
- Баб Най, а что значит «Блинн»? - тут же встряла Катя. Бабушка приложила руку ко лбу, собираясь упасть в обморок, но, обнаружив, что вокруг нет ничего мягкого, передумала.
- Занеси чай мне в комнату, - послышалось из-за закрытой двери, куда ретировалась бабушка.
Мам-зай сурово посмотрела на дочь, но потом не выдержала и хихикнула:
- Не Блинн, а Блимм, - пояснила она, отсмеявшись.
- Да я знаю, - пожала плечами Катя. - Но Блимм - это как-то бессмысленно, а Блинн хотя бы вкусно.
Мама, продолжая улыбаться, резко сменила тему: