Постучали в дверь.
— Это кто там? — недовольно спросил Витя.
Дверь открылась, и вошла Лида Шершилина.
Она остановилась на пороге и с удивлением уставилась на Витю. А он сел и тоже вытаращил на неё глаза. Это была та самая девчонка, с которой он поругался в очереди и у которой выпил квас!
— Это ты?! — воскликнула Лида.
— А это ты? Ты зачем?
Лида вытащила бумажку и прочитала: «Ищу репетитора, Заречная, семнадцать, квартира семь. Зонтиковы». Это ты Зонтиков?
— Ну, я. А тебе что?
— Значит, это тебе нужен репетитор?
— А где он — репетитор.
— Это я репетитор, — строго сказала Лида.
— Ты? Разиня ты с квасом, вот что! Ха-ха!
— Не ха-ха, а Лидия Ивановна. И не «ты», а «вы». Где твоя мама, мальчик?
Лида сказала это таким учительским тоном, что Витя забеспокоился.
— Да ты что, на самом деле?
— Отвечай на вопросы, Зонтиков. Где твоя мама? — спросила Лида всё так же строго.
— В магазине…
— Вот и прекрасно. А пока она придёт, мы с тобой не будем терять времени. Начнём заниматься. Достань свой задачник и тетрадку.
Витя вскочил и шаркнул ножкой:
— Слушаюсь, Лидия Иванна! Вот вам, пожалуйста, задачка номер сорок семь про жучиные и паучиные ножки, Лидия Иванна.
Лида взяла учебник и прочитала:
— «Мальчик собрал в коробку жуков и пауков. Всего восемь штук. У всех вместе пятьдесят четыре ноги. Сколько в коробке жуков и сколько пауков?» Совсем ерундовая задача. Ты что, не можешь её решить?
— Я? — возмутился Витя. — Да я её, если хочешь знать, сто раз могу решить! А вот ты сама попробуй, я погляжу, какой ты репетитор!
— Ещё чего! Кто должен решать — учитель или ученик? Сейчас же садись, Зонтиков, решай и не рассуждай. А я буду поправлять. Ой, да у вас же даже сесть негде.
Она с ужасом оглядела комнату.
— Жуткий беспорядок! И не стыдно тебе, Зонтиков, в таком свинарнике жить?
Она стала прибирать на столе.
— Думай, Зонтиков. Что нам надо узнать?
— Сколько жуков и пауков…
— Так. Что известно? Известно, что у всех — пятьдесят четыре ноги. Теперь рассуждай.
— А чего тут рассуждать? — проворчал Витя. — Делить надо!
— Делить? А на что?
— Все ноги на четыре!
— Почему на четыре?
— Так у жука-то четыре ноги!
— Это, может, у тебя четыре ноги, а у жука шесть!
— Пусть шесть. Ну и что? — безмятежно спросил Витя. Ему было решительно всё равно, сколько у кого ног.
— А то, что соображать надо, — сказала Лида. — Где у вас кухня?
Витя охотно показал на дверь, и Лида вышла на кухню с грязной посудой.
— Подумаешь, можно и на шесть, — сказал ей вслед Витя и начал что-то писать.
Когда Лида вернулась, он уже кончил и сидел перед тетрадкой, скрестив руки на груди.
— Ну, Зонтиков, что получилось?
— Вот. Восемь жуков и ещё шесть ног в остатке. Значит, девятый — паук.
— Да у паука же восемь ног! — возмутилась Лида.
— Может, у других и восемь, — сказал Витя. — А у этого шесть.
— Ну почему, почему шесть? — потеряла терпение Лида.
Витя нахально посмотрел на учительницу:
— Нечаянно оторвались!
Лида в отчаянии опустилась на стул.
— Прямо не знаю, что с тобой делать, Зонтиков. Ну, хорошо. Представь себе, что все восемь — жуки. Тогда шесть ног надо умножить на восемь. Шестью восемь… ну?
— Сорок восемь! — гордо сказал Витя.
— Молодец, Зонтиков. А у нас пятьдесят четыре ноги. Шесть ног лишних. На каждого паука по две ноги. Значит — три паука и пять жуков. Устно мы решили. Теперь запишем в тетрадь.
Вдруг Витя скривился, заохал и упал на диван.
— Ой, живот! — простонал он.
Но Лиде были знакомы такие штучки.
— И не стыдно притворяться, Зонтиков?
Видя, что схитрить не удалось, Витя сам пошёл в атаку:
— Мне стыдно? А тебе не стыдно? Это же я от твоего квасу мучаюсь! Он во мне всё время бултыхается! Я, может, сейчас разорвусь, и ты будешь виновата!
Он так жалобно стонал и так натурально катался по дивану, что Лида растерялась.
— Правда, очень болит?
Витя скосил глаза на свой живот и прислушался.
— Все кишки выворачиваются!
Он скорчился и так завыл, что не поверить было просто невозможно. Лида почувствовала себя бесчувственной злодейкой.
— Я же не хотела, Зонтиков. Ты же сам… Может, компресс поставить?
— Какой компресс! — завопил Витя. — Когда мне надо ещё маме помогать! Всё прибрать, помыть! А у меня никаких сил нет!
— Ничего, ничего, лежи, я всё сделаю!