— Морщил нос и моргал! — испуганно произнесла Катя. — Так это он!
На нее градом посыпались вопросы, но она могла рассказать немногим больше, чем они знали. Она вспомнила все встречи: как говорила с ним у дома, потом у почты и затем видела его с Ендой, когда тот поймал большую рыбу.
— Любопытно! — покачал головой доктор. — Не хочется мне верить…
Но все же он попросил девочек подробно рассказать о мотоцикле и о мотоциклисте и пошел к телефону. Как он ни старался, ни один номер не отвечал. Было ясно, что телефон не работает. Он снова надел плащ и направился к «татре».
— Заеду в милицию, узнаю… Короче, найду его. А вы не переживайте и спокойно ложитесь спать.
Легко сказать, да трудно сделать.
Все сидели на кухне и уныло молчали. Напрасно бабушка приготовила чай и сделала бутерброды: никто и не подумал о еде.
Медленно, медленнее, чем когда-либо, тянулось время. Дождь за окном перешел в ливень, и где-то вдалеке слышались раскаты грома.
— Тучи идут с гор, — промолвила бабушка, — значит, будет гроза.
Станда и Верасек бросились в сад, чтобы унести оставшиеся в палатках вещи — одеяла и подушки. Быстро убрали и палатки, сложили их в сарае.
— Еще надо спрятать под крышу и лодку, чтобы ее не залило водой, — заботливо предложила Вера и что было сил потащила ее. Лодка была тяжелая, а Верасек не отличалась особой силой.
— Не поднимай, только тяни! — скомандовал Станда. — Так, так. Я поднажму.
И вдруг лодка пошла, будто сама собой. В темноте дети заметили фигуру. Катя! Да, это была она. Молча принялась она за работу. Укрыла то место, где разводили костер, сняла прищепки, короче — убирала все, как в собственной комнате, в своей, а не в их, не в комнате детей, с которыми взрослой девушке нечего делать.
— Катя, какая ты хорошая! — мягко произнесла Вера и нежно погладила ее мокрой рукой.
— Да нет, во мне вообще ничего хорошего нет, — ответила Катя.
Домой они возвращались, обнявшись за плечи.
— Теперь уже действительно пора отправляться спать, — настаивала бабушка, как до этого настаивала она на том, чтобы дети выпили горячего чаю с бутербродами.
Ее послушались, только о кроватях никто не хотел и слышать. Прямо на кухне, на полу, разложили одеяла с подушками и улеглись. Катя осталась со всеми. Ее комната в мансарде осиротела.
Бабушка опустилась в кресло у окна.
— А у меня будет ночное дежурство.
— Как у индейцев! Еничек так хотел завести дежурство в лагере! — вспомнила Вера и расплакалась.
— Перестань! Не плачь! Ведь Енда не умер! — строго заметил Станда.
Катя сунула голову под подушку. Даже у нее не хватило выдержки.
— Дети! Хватит разговоров — и быстро спать!
Единственный, кто всерьез принял бабушкины слова, был Качек. Он спокойно спал в кроватке.
Воцарилась тишина. Она продолжалась, может быть, час, а может быть, минуту, потому что в ту ночь время остановилось.
— Бабушка, пожалуйста, расскажи нам что-нибудь! — нарушила молчание Вера.
Дети наперебой просили бабушку: Вере хотелось сказку, Станда считал, что не надо рассказов, а лучше почитать из страшно интересной книги о развитии животного мира, а Катя робко попросила:
— Бабушка, расскажи нам что-нибудь о себе, когда ты была маленькой.
С этим согласились все.
— Мы жили в небольшом городке, где наш отец работал директором школы. Нас было трое детей. Самый старший учился в университете, стал врачом…
«Франти! — вспомнила Катя. — Франти, старший брат, который послал Кате дневник, подарил куколку, разгадал ее тайну!»
— Его звали Франтишек, — продолжала бабушка. — Он был умный, красивый, общительный, веселый, прекрасно учился. И мама больше всех любила его. Бедная мамочка! Она и умерла из-за него. Когда бедного Франтишека убили на войне и пришло извещение, то мама… Нет, дети, — бабушка провела рукой по лицу, — это слишком грустные воспоминания.
На минуту воцарилась тишина.
— Ведь у тебя, бабушка, был еще один брат? — снова робко проговорила Катя, вспоминая записи в дневнике.
— Был? Есть!
Дети начали отгадывать:
— Дядя Йозеф из Бероуна? Нет, это дедушкин брат. Тогда ольшовский дядя? Тоже нет?
— Его зовут Благослав, — сказала бабушка.
И все в один голос заявили:
— Такого дяди у нас нет!
— А дядя Славек есть? — с улыбкой спросила бабушка.
Конечно, дядю Славека знали все, и все его очень любили.
Только никто никогда не предполагал, что его зовут так возвышенно и серьезно — Благослав! Это был самый толстый и самый веселый человек на свете. «Пану Славеку Томсе, директору гостиницы „Панорама“», — так писал каждый из них, посылая дяде открытки во время каникул. Дядя Славек был знаменитым поваром. Когда он приезжал в гости, то неизменно привозил с собой много разных тортов и других вкусных вещей, а также новейшие анекдоты, шутки и всевозможные идеи.