— Да, ты снова напомнила мне о Енде. И где этот мальчишка пропадает? — опять забеспокоилась бабушка.
— За сараем! — сказал Станда, словно впервые услышал, что Енду разыскивают.
Катя улыбалась: ей было так хорошо в дружеском кругу, где рядом столько милых знакомых голосов, и сама она погружалась в сладостный сон…
Она не знала, как долго спала и где спала. Когда она открыла глаза, весь мир был в темных и светлых полосах. И не скоро еще она поняла, что уже раннее утро и что яркое восходящее солнце заглядывает в комнату через спущенные жалюзи.
Что же это за комната? Овальное зеркало, люстра со звонкими стеклянными подвесками… Да ведь это бабушкина спальня!
— Тс-с! — произнес в это мгновение чей-то голос. — Тс-с! (Катя послушно закрыла глаза.) — Тс-с, не то ее разбудишь!
Потом два голоса о чем-то сговаривались шепотом, и Катя из этого разговора наполовину поняла, наполовину догадалась, что вчера, когда она уснула на веранде, ее осторожно перенесли в спальню. У нее был небольшой жар, и бабушка до поздней ночи меняла ей компрессы. Сейчас дедушка собирался уходить и хотел еще раз взглянуть на Катю.
— Нет, нет, — шептала бабушка, — не буди ее!
— Подойди! — сказала Катя и села. — Я себя чувствую прекрасно.
— Это я вижу, — сказал доктор, — но тебе обязательно нужен покой.
Ей еще поставили термометр и заставили проглотить какие-то противные порошки.
Все утро Катя чудесно пролентяйничала.
Ей снова постелили на кушетке на задней веранде; бабушка обложила ее иллюстрированными журналами и то и дело забегала к ней с каким-нибудь лакомством. Ей принесли ароматные абрикосы, цветом и формой напоминавшие солнце, для нее выбрали самую хрустящую булочку, а кофе, который принесла ей Верочка, был налит в праздничную чашку. Изнутри чашечка вся была покрыта позолотой, а снаружи в расписном венчике старинным вычурным шрифтом было выведено: «Катенька».
На Катиной памяти эта чашка всегда стояла в стеклянном шкафчике, в котором бабушка хранила милые сердцу вещи. Там были серебряные часики на длинной цепочке, в былые годы они принадлежали прабабушке. Рядом с монетами, связанными с теми или иными воспоминаниями, лежала искривленная, потрепанная детская туфелька, покрытая позолотой. Тут же стояла кукла в кружевной юбочке, вся из фарфора, и лежал старый медальон с пожелтевшими портретами.
Когда Катя была совсем еще малышкой — едва научилась читать, — она разобрала на позолоченной чашечке свое имя: «Катенька». Это привело ее в восторг. Ей представлялось, что это подарок, сюрприз для нее. Еще и сейчас, через семь-восемь лет, она заново переживала всю горечь своего разочарования, когда ей сказали, что на эту хрупкую красоту ей разрешается смотреть только издали.
И вот эта чашка в ее руках.
Она отпивала глоточками душистый кофе, любовалась золотыми отблесками и прислушивалась к тому, как бабушка тихонько ходит по дому.
Вдруг шаги стихли. За Катиным изголовьем стояла бабушка:
— Хорошо ли ты себя чувствуешь, Катюшка?
— Нет, бабушка, нет! — Катя скулила и смеялась одновременно. — Мне тут скучно. Побудь, пожалуйста, со мной, расскажи что-нибудь.
— А может быть, не нужно? В последнее время ты же все сердилась, говорила, что я рассказываю всякие глупости, все про учебу, как в букваре…
Катя застыдилась и стала лепетать какие-то невнятные извинения. Бабушка ее успокаивала:
— Это же все шутки, разве я сама не понимаю?
— Бабуля, ты и вправду знаешь… все?
— Все — это было бы слишком много. Я только понимаю язык моих девочек.
Катя была ужасно горда и счастлива оттого, что бабушка и ее включает в число своих девочек.
— Я на тебя похожа, бабушка? — вдруг спросила она.
— Не знаю, моя девочка. Может быть. Иногда мне кажется, что похожа.
Бабушка смотрела на Катю долгим, испытующим взглядом, словно старалась разгадать ее сокровенные мысли.
— Бабуля, а правда, что некоторые люди умеют даже по глазам читать мысли?
— Глупости! — сказала бабушка с досадой. — Этак можно поверить и в колдунов, и в волшебников, и в гадалок. — И шутливым тоном добавила: — Может быть, у тебя есть какие-то тайны и ты не хочешь, чтобы я их разгадала?
Катя завертела головой:
— Что ты, что ты!
— Обожди, — сказала бабушка, меняя тему разговора. — Утром, когда ты еще спала, приходил тот ужасный паренек. Он спрашивал тебя, а если нет, то Енду…
— Зачем ему нужен Енда? — удивленно спросила Катя. — И чем он ужасный?
— Ты сама его так назвала, — напомнила бабушка, — когда Еничек пропал вместе с ним.