— Наверное, это верное решение, — подумав, сказал Марек.
— Правда? — удивилась Катя. — Я думала, ты будешь ругать меня за это. Потому что там подставь другую щеку и тому подобное.
— Не думаю что это тот случай, когда надо подставлять вторую щеку, — возразил Марек. — Это не оскорбление, это нарушение закона и твоих прав. Суд уже был?
— Нет, — Катя вздохнула и опустила голову. — Я отказалась от иска. Я думала я увижу его и буду ненавидеть еще сильнее. Потому что он богатый, сильный. Потому что он разрушил все мои мечты и надежды, — Катя замолчала на некоторое время. Священник не торопил. — А он оказался таким маленьким и жалким. Он плакал. Я никогда не видела вот так плачущих мужчин. Мужчины плачут от горя, от бессилия, а тут…. Адвокат считает что я дура, что это просто спектакль, а я вдруг поняла что не могу. Понимаешь? Да, у него много денег, да, он ублюдок, но я…, — она развела руками. — Я не могу это объяснить. Мне пришлось самой оплатить адвоката, а он чертовски дорого стоит, но я прекратила иск.
— Мне кажется, я тебя понял, — сказал Марек. — Знаешь, ты в который раз сильно меня удивляешь. В тебе поразительно много христианской добродетели.
— Вот уж чего во мне нет, так это добродетели, — Катя смутилась.
— Ты простила того кто тебя сильно обидел, — возразил мужчина.
— В том то и дело что я не простила, — Катя снова вздохнула. — Я сама себя не понимаю. Я не простила, но судиться с ним не хочу.
— А твой муж?
— Дэн? А что Дэн? Его я тоже простить не могу. Я пробовала, правда. Я ведь так его любила, мне казалось, такая любовь не может просто так пройти. Я ошибалась.
— Вы пробовали начать сначала?
— Да. Не знаю. Дэн просил попробовать. Он приходил каждый день к моей работе. Приносил цветы, извинялся. Все время извинялся, — Катя запустила пальцы в волосы.
— Ты не смогла?
— Я думала смогу, — отозвалась девушка не сразу. — Пока мы обедали или гуляли, все было хорошо, но когда дело дошло до постели… Господи, зачем я тебе это говорю, — тут же спохватилась она. — Ты же священник.
— Я слышал и не такие откровения, — улыбнулся Марек. — Продолжай. У вас дошло до постели и что?
— Я не смогла расслабиться. Совсем. Я все время ждала что вот сейчас или сейчас он засмеется, скажет что это была шутка и покажет где спрятана скрытая камера. Я боялась что это проверка. Месть, я не знаю что еще. Я не стала ждать пока он проснется, оставила записку что больше не верю ему, не могу поверить, и ушла.
— Он пытался снова тебя увидеть? — спросил Марек.
— Нет. Больше он не появлялся. И это заставляло меня злиться на Потонга еще больше. Не за то что Дэн больше не звонил, а за то что я боялась. Понимаешь, я же теперь все время от любого мужчины буду ждать подлости.
Марек не ответил, он просто не знал что тут ответить. Говорить что не все мужчины одинаковые было бесполезно, Катя и сама это прекрасно знала. Сказать что всякое бывает и это не повод ставить на своей личной жизни крест — глупо как-то.
— Тебе нужен психолог, — сказал наконец Маркус.
— Знаю, но у меня нет на него денег.
— Ты хорошо зарабатываешь, — возразил священник. — Перестань присылать ежемесячный чек сюда, потрать эти деньги на себя.
— Марек, я присылаю тебе не так уж и много, — заметила Катя. — Этого не хватит на психолога.
— Пересмотри свои траты, — упрямо возразил мужчина. — Это твоя жизнь. Ты еще молодая, тебе надо жить дальше. Ты же не хочешь стать как начальник твоего мужа.
— А причем тут Потонг? — не поняла Катя.
— Он не пережил свою потерю, — пояснил Марек. — Он все еще живет в обиде и боли. Ты сильнее, ты смогла вылезти из этого болота. Ты выжила, ты даже выросла над собой, а он не смог. Быть может потому что он состоятельный человек, ему не надо было бороться за выживание. Ты оказалась сильнее, но если ты не будешь двигаться дальше, тебя может засосать обратно. Я не хочу этого, и ты этого не хочешь, а значит надо что-то делать. Сама себе ты тут помочь не можешь, я, к сожалению, тоже. Значит нужен помощник со стороны. Поспрашивай знакомых о хороших психологах. Если тебе помогут, это дороже любых денег. Ты и сама это знаешь.
— Я боюсь влезать в отложенное, — тихо сказала Катя. — Потому что если опять что-то случится, я опять окажусь на улице.
— Ты не окажешься на улице, — уверенно сказал Марек. — Ты теперь умеешь искать жилье и работу, у тебя появились связи и друзья. У тебя есть отличная профессия и даже не одна. Ты не пропадешь.
— Мне все равно страшно. Мне все время страшно. Знаешь, мне часто снятся похожие сны, будто я не могу попасть домой, меня никто не понимает или меня вовсе никто не видит, будто я привидение.
— Не поверишь, но и мне часто снятся страшные сны, — Марек улыбнулся. — Будто я стою за кафедрой голый или забыл английский и читаю проповедь на польском. Такие сны снятся всем, поверь мне. И они вовсе не значат ничего плохого. Это просто страхи. Извини, мне надо отойти, — Марек встал. — Но ты все равно молодец, — сказал он и пошел к только что вошедшим в церковь людям.
— Я все равно молодец, — эхом повторила Катя. Она посидела еще немного бесцельно пялясь на распятие, а потом тихонько вышла на улицу.
Ежегодный благотворительный бал мэрии в этом году был оформлен в антураже премии Оскара. Ко входу шли красные ковровые дорожки, левее входа стояла огромная статуэтка Оскара, около которой фотографировали всех желающих. Особыми гостями бала были актеры нескольких известных сериалов, получившие накануне престижные премии. Не Оскара, конечно, но все же. Был среди премиантов и сериал «Теоретики любви». На балу присутствовал весь актерский состав, как нынешний, так и актеры уже не участвующие в съемках.
Катя была, как обычно, в образе Оксаны. Белоснежный парик был заплетен в небрежную свободную косу, макияж чуть более спокойный чем у сериальной Оксаны, но все же достаточно яркий. На девушке было кремовое длинное платье, полностью закрытое. Даже вырез на юбке был более чем пуританским и едва приоткрывал колено. От платья такой героини можно было ожидать хотя бы большого выреза на спине, но и там все было весьма скромно, вырез на спине был закрыт кружевом в тон.
— Не забывайте что вы тут не просто гости, — давал группе последние наставления продюсер сериала, — будьте милыми, улыбайтесь, фотографируйтесь с людьми, раздавайте автографы. Через час будет аукцион где лотами будет ужин с каждым из вас.
— Будто рабы, — буркнул исполнитель главной роли.
— Поговорите мне еще, — осадил его продюсер. — Все, пошли в люди и улыбайтесь. Так, ты, — продюсер ткнул пальцем в Оксану. — Как тебя там?
— Кейт, — напомнила Катя.
— Не важно. Ты чего так вырядилась?
— Что плохо? — удивилась девушка. — Платье не красивое?
— Красивое, но ты должна выглядеть иначе. Ты Оксана, а Оксана одевается не так.
— Но я не Оксана, — напомнила Катя. — И Рауль не Питер, он в костюме, а не в джинсах как в сериале.
— Отстань от девушки, — пришел Кате на помощь Мариотт. — Она отлично выглядит.
— Нет, она просто хорошо выглядит, а мне нужен секс. Где тут секс?
— Нужен тебе секс, иди в бордель, — посоветовал Мариотт. — Ступай, — велел он Кате.
Девушка поспешила отойти, но все равно несколько раз обернулась на спорящих режиссера и продюсера. А ведь она несколько раз уточняла в каком виде ей надо быть, как Оксане или можно только парик оставить, а платье надеть длинное.
— Мисс Уолкер, — к Кате подошел адвокат Алекс Докери. — Вы прекрасно выглядите.
— Спасибо, — Катя улыбнулась. — Вы тоже.
— Благодарю, — кивнул Алекс. — Хотите чего-нибудь выпить?
— Нет, спасибо, — улыбнулась девушка. — Я тут… на работе.
— Да?
— Да. Надо фотографироваться с поклонниками, а потом будет акион. Нет, ак…
— Аукцион, — подсказал Алекс.
— Да, — кивнула Катя. — Аукцион, — повторила она слово. — Будут продавать ужин с актерами.
— И с вами?
— Да, — Катя смутилась. — Я хочу чтобы нет, но меня не спрашивают.
— Рискну, пожалуй, поторговаться за вас, — пообещал мужчина. — Если денег хватит.