Вот с такими мыслями я спустилась в приемный покой. В ординаторской сидел хирург — Сева Никитин.
— Катя? — он искренне удивился, увидев меня в пижаме и халате после окончания рабочего дня. — Да никак дежуришь?
— В точку, Сева.
— А сын?
— С мамой и мужем. Он у меня искусственник, ест каши. Они справятся.
— Ну ладно. Все удивились, что ты вышла, а ты раз, и на всю катушку работать решила.
— Увы и ах! Бардак у меня в подразделении.
— У тебя и должен быть бардак. Это у нас резаные, а у тебя трахнутые!
— Не смешно. Кто с нами сегодня из младшего персонала?
— Всеми любимый Борисов, но он задерживается. И местная дурочка Наташка, девятнадцати лет с кривыми руками, растущими из одного места, откуда и ноги. Но ничего, Борисов, если, конечно, соизволит поработать, за двоих справится. Я уже думал, помру с тоски на дежурстве, но ты скрасишь мое существование.
— Да, Сева, придется скрашивать твое существование, хотя предпочла бы быть дома.
Часов до девяти было относительно тихо. Так, самообращения, мелкие консультации. Больше болтали, вспоминали курьезные случаи и откровенно ржали. Сева был вообще не промах поржать. Сашка Борисов разрывался между нами — врачами и дурочкой Наташкой. Нас он слушал, открыв рот, а вот Наташа его и не просто слушала, а заискивающе заглядывала ему в глаза, угощала печеньем и готова была на все, что бы он ей ни предложил. За этим цирком периодически ходил наблюдать Сева, потом в подробностях, со своими комментариями мне докладывал. В общем, вечер удался.
В девять привезли мужика лет тридцати, без сознания и признаков жизни. Сева пошел работать, я от нечего делать с ним. Мужик оказался боксером в коме. Упал он с крыши пятиэтажного дома. Что он там делал, врач «скорой» не сказал, видимо, не знал и не догадывался, но человек пять видели падение. Они «скорую» и вызвали. Когда его грузили, он был без признаков жизни, ну, кроме дыхания и сердцебиения. С ними все было в порядке. Сева ему помял живот, потом с пристрастием надавил на грудную клетку, тот не шелохнулся.
— Доктор, вы же ему ребра сломаете, — возмутился врач «скорой».
— Ему? — спросил Сева. — Он упал с высоты пятиэтажного дома, и вы знаете, молодой человек, что с ним?
— Он умер? Мы не довезли? — ужаснулся молоденький врач со «скорой».
— Спит он, молодой человек. Кома у него алкогольная. Ты что, пацан, запах не чувствуешь?
Я пошла пить чай дальше, а Сева с Сашкой свозили боксера на рентген. Просветили его полностью и, не обнаружив ни одной серьезной травмы, оставили спать в палате. Время было одиннадцатый час. Сашка отпросился погулять с Наташкой по территории. Сева, естественно, их отпустил. Прошло минут сорок.
— Кать, Борисов вернулся?
— Нет, а что?
— Да этому боксеру лазикс бы вколоть, вдруг там внутреннее кровотечение, а он дрыхнет.
— Хочешь, чтобы я?
— Ну будь человеком.
Я набрала шприц и вошла в палату. Укол я сделать успела в предплечье. И тут он проснулся, вернее, не открывая глаз, схватил меня за руку. Я даже вскрикнула и подумала, что останутся синяки. Пациент вскочил с койки и прижал меня к стене. Шевельнуться я не могла.
— Ух ты, какая ты красивая… — многозначительно произнес он, — будем знакомы — Дима, а ты кто?
— Екатерина Семеновна, — выдавила я из себя.
— Катя… — он как бы пробовал мое имя на вкус. Я дрожала всем телом и душой. А Сева наверняка спал. — Катя, давай поговорим о нашей будущей совместной жизни, — не отпуская хватки, продолжил он.
Вырубил моего боксера мощный удар в голову. Это Сашка Борисов вернулся с прогулки и увидел все это безобразие. На шум выскочил Сева и завязалась драка. Боксер Дима был хорошим профессионалом, и побеждал в основном он. Но лазикс начал действовать, и два медика смогли скрутить одного боксера, упавшего с крыши. Дальше его привязали к кровати и поставили систему для восстановления мозгов. У Севы от удара лопнула кожа на скуле, и мне пришлось наложить ему пару швов. Сашка Борисов отделался синяками и порванным халатом, который я зашивала в следующие полчаса. Дура Наташка оправдала свое звание и всхлипывала на посту. Так ей было жалко Сашку Борисова, который отказался целоваться с разбитой губой.