И тут навстречу ему вышла Мартышка. Она была в охотничьем шлеме, с повязкой на глазу и с пальмовой веткой в руке.
«Пррривет!» — сказала она человеческим голосом, и Одноглазый Охотник от ужаса выронил ружьё.
Мартышка — алле-гоп! — подняла ружьё, глянула одним глазом на Охотника и крикнула человеческим голосом:
«Наставлю пушку, возьму на мушку, ба-бах — и готово!»
Одноглазый Охотник от страха как припустится из джунглей, только его и видели.
Звери кинулись к Мартышке и давай плясать. Тут Мартышка — алле-гоп! — сняла охотничий шлем. Из-под шлема выпорхнул попугай Жако, человеческим голосом крикнул: «Пррривет!» — и улетел к братьям-попугаям. Оказывается, Мартышка ещё вчера утащила его у Одноглазого Охотника вместе со шлемом.
Весь день звери делали всё, чего хотела Мартышка. Это был великолепный день! Питон висел между деревьями, и Мартышка — алле-гоп! — кувыркалась на нём. Носорог с Бегемотом не обижались, а только похрюкивали, когда обезьяна дёргала одного за рог, а другого — за хвост.
А под вечер она плыла по реке верхом на Крокодиле.
По берегу шёл Слон и рвал с высоких деревьев все плоды, на какие Мартышка указывала вот этим пальцем. Было чудесно! Вдруг с дерева послышалось:
«Наставлю пушку, возьму на мушку, ба-бах — и готово!»
Это был попугай Жако. Он пошутил, — закончила обезьянка свою сказку.
— Мартышечка! — сказали игрушки. — Нам очень нравится твоя сказка. Если хочешь, будь сегодня Катиной мамой!
— Сегодня и всегда я буду Катиной Мартышкой, — ответила обезьянка. Алле-гоп! — и вот она уже раскачивается на люстре, напевая песенку:
Весь этот день Катя играла с Мартышкой и Бобиком.
КАТЕРИНА КРАНОВНА
На следующее утро почти все игрушки толпились у коробки. А в коробку полезли только Пингвин, розовый Зайчик и Катя. Когда крюк кого-то поднял, то Бобик так залаял, а все игрушки так закричали, что Подъёмный кран понял: произошло то, о чём он давно мечтал.
— Стойте! Стойте под грузом! — просил он. — Все до одного стойте под грузом и ловите Катеньку! Вдруг она упадёт?
Тут Мартышка — алле-гоп! — развязала ему глаза. Подъёмный кран увидел, что Катя сидит на крюке, как на скамеечке, и смеётся.
Великан обрадовался и начал потихоньку раскачивать девочку:
— Держись, Катерина Крановна! У-ух! Как тебе нравятся твои новые качели?
Потом он повёл стрелу по кругу быстрей, ещё быстрей и запел:
— Я у Кати карусель! Я у Кати карусель!
— Вира! — И он поднял девочку высоко-высоко. — Майна! — И опустил её на пол. — Вира! — И Катя опять в высоте.
Всё, что он делал на работе, пригодилось ему для игры.
— И нас! И нас! — просили игрушки. Счастливый отец катал всех по очереди. Только розовый Зайчик, когда крюк опустился перед ним, испугался и убежал. Зато Мартышка раскачивалась, пока её не прогнали.
Лошадка сделалась настоящим карусельным конём. Верхом на ней с весёлым писком мчались по кругу то пингвинята, то цыплята, то Катя с маленькой Матрёшечкой. Так бы они катались до самого вечера, но Подъёмный кран остановился и начал свою сказку.
— Когда я был большим и работал на свежем воздухе, — сказал он, и все засмеялись:
— А почему же ты стал маленьким?
— Пожалуйста, не перебивайте! — строго сказал Пингвин. — И не мешайте рассказывать сказку! Ведь это сказка, уважаемый Подъёмный кран?
— Конечно, сказка! — ответил Подъёмный кран. — А называется она так:
«НЕ СТОЙ ПОД ГРУЗОМ!»
— Ну вот. Когда я был большим и работал на свежем воздухе (а это так приятно — быть большим и работать на свежем воздухе), я строил высокий красивый дом.
А нужно вам сказать, что как только дом построен, или, проще говоря, как только объект можно сдать в эксплуатацию, всегда бывает праздник. Я-то об этом знал. Ведь на меня уже давно (на месте дома ещё была глубокая яма) надели плакат «Сдадим объект к празднику!».
И, конечно, со мной всё время был ещё один плакат, мой самый любимый…
— «Не стой под грузом!» — догадались игрушки.
— Приятно иметь дело с умным народом! — продолжал Подъёмный кран. — Вот именно. «Не стой под грузом!» Проще говоря, не мешай работать и не суйся туда, где опасно.
И вот наступил праздник. Я был весь в плакатах. На стреле разноцветные лампочки. Над головой флаг, как на корабле.
Я стоял и ждал, когда же вокруг меня соберутся люди, возьмутся за руки и запоют:
Но люди почему-то шли мимо. Даже музыка с золотыми трубами не остановилась около меня. А ведь я построил такой красивый дом!
И вдруг я понял, в чём дело. Ведь на самом виду я держал свой любимый плакат «Не стой под грузом!». Люди видели его и, ничего не поделаешь, шли мимо.
Я остался один. На стройке было тихо и пусто. Дом сверкал умытыми стёклами. Его уже не строили, но в нём ещё не жили. Только под крышей носились две ласточки.
И тут я увидел, что ласточки не просто носятся — вира-майна, вверх-вниз, — а работают. Достраивают дом под той самой крышей, которую я недавно поставил. Таскают в клювах глину и травинки. Прилаживают их к своему гнезду и опять вниз — за глиной и травинками, проще говоря, за строительным материалом. При этом они успевали ещё и щебетать и ловить на лету всяких там комаров и мошек.
Но вот они перестали щебетать. Устали, наверное.
И я подумал: «Маленькие ласточки выбиваются из последних сил, а могучий Подъёмный кран стоит рядом и бездельничает. Разве это хорошо?»
Тогда я опустил стрелу, подцепил самую замечательную соломинку (я давно заметил её с высоты), осторожно понёс её под крышу и передал птицам, как говорится, из рук в руки, то есть из крюка в клюв.
Дом был готов, и у ласточек тоже наступил праздник. Но они не улетели.
щебетали они.
Внизу, у самых моих ног, кружились бабочки и пчёлы, у колен — воробьи, у пояса — голуби, а выше всех, под самой стрелой, вились ласточки. И нужно же было так случиться, что прямо за мой крюк зацепилась огромная связка разноцветных воздушных шаров.
«Не стой под грузом!» — кричал я, размахивая шарами.
«Мы не стоим! — отвечали пчёлы, бабочки и птицы. — Мы летаем!»
До чего ж всё-таки приятно быть большим и работать на свежем воздухе!
УДИВИТЕЛЬНЫЙ ДОМ
— Что должна делать дочка Подъёмного крана? Как, по-твоему? — спросил девочку Подъёмный кран.
— Строить! — обрадовалась Катя и захлопала в ладоши.