Глава 2 Темные дела в Катынском лесу
Молчалин: Нет-с, свой талант у всех…
Чацкий: У вас?
Молчалин: Два-с: умеренность и аккуратность.
Чацкий: Чудеснейшие два! И стоят наших всех.
А. Грибоедов. Горе от умаУже по первому прикосновению к германскому документу видно, что считающиеся традиционными немецкими качествами методичность и пунктуальность были катынской следственной бригаде отнюдь не свойственны. Неумеренность в благородном негодовании и неаккуратность в обращении с фактами привели к тому, что из их материала во все стороны торчат хвосты, усы, уши и КОГТИ (И ТО ЛИ еще будет!). Чего не скажешь о советской бригаде — она сработала не в пример грамотнее.
С самого начала войны, с первого ее дня, советская сторона тщательно собирала и документировала сведения о зверствах немцев в оккупированных областях (хотя за что, собственно, обижать зверей?).
2 ноября 1942 г., чтобы собрать воедино всю эту массу разрозненных свидетельств, Указом Президиума Верховного Совета была создана организация с очень длинным названием: «Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР». Председателем ее стал секретарь ВЦСПС Н. М. Шверник, членами — первый секретарь Ленинградского обкома А. А. Жданов, митрополит Киевский и Галицкий Николай (Ярушевич), писатель Алексей Толстой, историк Е. В. Тарле, нейрохирург Н. Н. Бурденко, гидроэнергетик Б. Е. Веденеев, биолог Т. Д. Лысенко, юрист И. П. Трайнин (последние шестеро — академики АН СССР), летчица, Герой Советского Союза В. С. Гризодубова.
Комиссия тщательно и скрупулезно собирала свидетельства обо всем, что выходило за рамки правил ведения войны, определенных международными соглашениями.
Судя по ее материалам, это орган не пропаганды, а скорее следствия, хотя и несколько «облегченного». Занималась комиссия в основном установлением и документацией фактов, хотя и не доказывала их так, как это положено делать в милиции или госбезопасности. Впрочем, на сбор формальных доказательств не хватило бы никаких человеческих сил. Мы, сегодняшние, думаем, что знаем, как «гуляли» гитлеровцы на нашей земле? Ага, конечно! Не так уж много мы знаем, оказывается… Если нам суждено будет написать планируемую книгу «Изыски геноцида», вы тоже в этом убедитесь…
Основная работа комиссии — это могилы, могилы… Иные на десятки, а иные на тысячи человек. А еще — немецкие «фабрики смерти», бесконечные в своей изобретательности по части уничтожения и мучительства. Трудно сказать, как действовала на патологоанатомов повторяющаяся констатация факта «дети были закопаны живыми» (как часто случалось при массовых расстрелах), но рискнем предположить, что едва ли до войны академик Бурденко способен был написать фразу: «Я собрал коллекцию из 25 черепов казненных немцами русских граждан» — в свое время мы будем читать этот документ.
Итоги работы Чрезвычайной комиссии собраны в особом архиве. Материалы эти открыты и доступны любому исследователю. Именно благодаря их открытости и доступности никто в мире сейчас не оспаривает чудовищных злодеяний нацистов в СССР. Да, в написанных на Западе книгах и исследованиях они замалчиваются, выносятся за скобки — но, по крайней мере, не отрицаются. При таком количестве доказательств это было бы сложно сделать. Можно подделать обстоятельства одной-двух казней, показания пары десятков свидетелей, но совершенно не в человеческих силах наполнить фальшивыми документами целый архив с тысячами и тысячами свидетельств, это не решится утверждать даже самый упертый антисоветчик. Так что массовое уничтожение на территории СССР военнопленных, коммунистов, комсомольцев, евреев, семей офицеров Красной Армии, цыган, инвалидов, заложников, просто мирных жителей никем в мире не оспаривается.
А говорят, польза от чиновничьих бумажек только при растопке печей! Да не будь их, давно бы уже официально и во всем мире было признано, что зверства Красной Армии в Германии не идут ни в какое сравнение с культурной германской оккупацией дикой большевистской России. Единственное препятствие тому — архив ЧГК, доступ в который не решились (или забыли) закрыть в годы «перестройки», а теперь уже поздно. «Катынские» папки в них, кстати, одни из самых умеренных и нестрашных, а есть ведь такие документики, что от одного чтения кровь стынет…