На подписание 30 июля 1941 года советско-польского пакта, что предложило сделать Советское правительство, поляки пошли под давлением англичан. Выкаблучивались, выпендривались паны до тех пор, пока А. Иден, английский министр иностранных дел, на них не цыкнул: «Хотите, господа, или не хотите, а договор должен быть подписан». Пришлось подписывать. Но политическая и военная необходимость показать врагу советско-польское единство даже после получения взбучки дошла не до всех панов. Три гордых пана, числившихся в министрах, ушли в отставку. А некий господин Рачкевич, считавшийся президентом Польши, отказался ратифицировать договор. Ну, этому уже по-военному кратко объяснил сам генерал: а и не подписывай, твоя подпись не больно и нужна. Поделикатнее, конечно. Но для самого В. Сикорского подписанный из-под английской палки договор и Декларация о дружбе и взаимной помощи, подписанная им в Москве, не имели обязательной силы. Об этом он прямо написал в инструкции, направленной руководству Армии Крайовой: «Заключенные с ними (имеются ввиду «Советы» – авт.) политические и военные соглашения привели, формально, к дружественным, союзническим отношениям между двумя государствами». Формально, и только! Не считало польское правительство Советский Союз своим действующим союзником, поэтому и с его интересами не считало себя обязанным считаться. Вот потому и солидаризировалось с германским правительством. Ларчики, как известно, иногда открываются очень просто…
(Кстати, в антисоветскую кампанию немедленно включились и средства массовой информации наших союзников – США и Англии. Так, например, газета «Манчестер гардиан» 1 мая 1943 года осудила возмущение Советского правительства действиями поляков: ведь «польское правительство намеревалось улучшить, а не ухудшить польско-советские отношения». Читателям внушалась незатейливая мысль: если Советскому правительству нечего скрывать, то оно должно послать своих представителей для участия в работе Международной комиссии на оккупированную врагом территорию. Сытый голодного не понимал… Или делал вид?..)
На Тегеранской конференции Ф. Рузвельт и У Черчилль попытались побудить И. Сталина восстановить отношения с польским правительством, не дав при этом оценки действиям последнего против СССР. Тогда оценку дал им И. Сталин: «Мы порвали отношения с этим правительством не из-за каких-либо наших капризов, а потому что польское правительство присоединилось к Гитлеру в его клевете на Советский Союз… Какие у нас могут быть гарантии в том, что эмигрантское польское правительство в Лондоне снова не сделает то же самое? Мы хотели бы иметь гарантию в том, что агенты польского правительства не будут убивать партизан, что эмигрантское правительство будет действительно призывать к борьбе против немцев, а не заниматься устройством каких-либо махинаций.» (Я хочу позволить себе здесь отступление личного и совсем нелирического свойства: через несколько месяцев после окончания войны мой дядя, двадцатилетний младший сержант Красной Армии, возвращался в Союз. На какой-то польской станции он вышел из вагона прогуляться и был ранен в ногу поляком, ногу дяде отняли… – авт.)
На махинации, как показало время, польские правители оказались большими мастаками. Пытаясь утвердить свою власть в Варшаве до вступления в нее войск Красной Армии, лондонское правительство дало указание командованию Армии Крайовой поднять в столице восстание. Столь важное решение военного характера было принято без предварительной договоренности с Советским правительством, Верховным командованием Красной Армии, войска которой в июле 1944 года, хотя и находились на правом берегу Вислы, не были готовы к немедленному форсированию водной преграды. В 150 тысяч жизней варшавян обошлась политическая авантюра жаждавших власти антисоветчиков. Но все эти десятилетия и в Польше и на Западе находится много желающих возложить ответственность за гибель повстанцев на Советский Союз. Да, наловчились наши братья валить с больной головы на здоровую…
То обстоятельство, что польские политиканы подхватили, к тому же весьма оперативно, измышления немцев, в какой-то мере укрепило их пропагандистские позиции, но, естественно, не избавило от необходимости подготовиться к проверке захоронения представителями «международной комиссии». И надо отдать гитлеровцам должное: они многое сделали для того, чтобы убедить мировое общественное мнение в том, что их собственное преступление – дело рук большевиков, что оно совершено в 1940 году, то есть до начала оккупации советской территории. Многое, да ведь шила в мешке не спрячешь…