На прямую и гладкую спину упали длинные, пепельно-серые волосы. Полные, румяные губы раскрылись — между зубами, на мгновение, мелькнул розовый, игривый язычок.
— Ты бы видел свое лицо! — заулыбалась ему молодая и изящная Малунья, блистая белоснежной наготой без следа старческого увядания.
— Ты… — протянул Игриш, хлопая глазами.
— А кто еще? — запорхала она ресницами. — Нравлюсь?
— Что ты?.. — задохнулся Игриш негодованием. — Я чуть…
— Тихо! — прижала Малунья палец к губам. — Наорался уже!
— Я чуть со страху… — лепетал Игриш, силясь подняться на ноги. Конечности его не слушались, и он пару раз чуть не упал, но вовремя оперся о стену. — Нельзя же так…
— Уж извиняй, — прыснула она, стараясь не засмеяться в голос. — Но по-другому никак.
— Как?.. Без издевательств?
— Без маскировки, дуралей! — ткнула она себя в лоб. — Но я чуть-чуть напортачила с составом. И в итоге все потекло. Хорошо, что не на людях.
— Хорошо… — облегченно вздохнул Игриш и устало присел на лавку. Руки тряслись, ноги не держали. Он свесил голову и засмеялся — сначала тихонько, но потом все громче.
— Эй, ты чего? — поменялась в лице Малунья. — Истерика что ли?
Мальчик все смеялся, пытаясь держаться, но смех распирал его все больше, и он схватился за волосы.
— Прекращай, я же просто пошутила! — взволновалась Малунья и села рядом. — Ну чего ты? Реально что ли было так страшно?
Игриш оттолкнул ее и бросился к выходу. Но Малунья оказалась быстрее.
— Эй! — рухнула она вместе с ним на пол, пытаясь остановить мальчишку. Они завозились, запыхтели, пытаясь побороть друг друга. Игриш отчаянно, со стоном пытался вырваться, Малунья — свалить, утихомирить, прижать к полу.
— Прекращай! Дурак! Хватит вести себя как баба!
— Уйди, тварь! — зашипел Игриш, за что получил лбом по носу — ударился затылком об пол и зарыдал. Силы оставили его.
— Дурак, — шипела Малунья, скаля зубы. — Ну, извини-извини меня! Не знала, что ты такой впечатлительный!
— Зачем ты пришла? — сквозь слезы выговорил мальчик.
— За тобой! — зло прошептала ведьмочка. — Твой Каурай меня отправил. Найди, говорит, этих двух балбесов, а то они на ровном месте найдут лужу с говном и в ней утонут! Вставай давай, лежебока!
Она подскочила и схватила старухины тряпки. Игриш с трудом встал на колени, но не нашел в себе сил выпрямиться. Его било словно в падучей.
— Уж где-где, а в лагере уродов Коляды я вас найти думала в последнюю очередь, — бубнила Малунья себе под нос, подпоясываясь веревкой и набрасывая шаль. — Хотя, зная Милоша…
— А где настоящая бабка Клюнья? Или ты…
— Спит она давно, — махнула рукой ведьмочка. — Намаялась за день, бедняжка, и уснула. Прямо в свинарнике. Конечно, я ей немного сонного зелья подсыпала, чтобы бабулька как следует отдохнула. Давай, поднимайся… вытри слезы, ты же мужчина!
Игриш неохотно подчинился и вытер слезы ладонью. Уши так и пылали от стыда и злобы.
— Ладно, Гриш, — поджала ведьмочка губы и посмотрела ему прямо в глаза. — Это я дура. Сглупила, решила, что это будет забавно… Не сердись. Потом отшлепаешь меня. Иди пока, ступай за Милошем. Он там поди уже наклюкался до соплей. Найдешь его и тащи в амбар, у меня там метла припрятала… И не спрашивай, откуда она у меня! Давай — дуй, только скорей. Я хочу напугать этих оборванцев так, чтобы они заикались до конца своих дней.
Глава 7
Поруб располагался в незаметном деревянном срубе, по скошенную крышу вкопанном в землю. Без окон, с одной единственной низенькой дверцей, запертой на здоровенный амбарный замок. Рядом с входом на стуле развалился околоточный ярыжка: зевал, почесывал волосатое пузо и подозрительно поглядывал на приближающегося посетителя из-под надвинутой на брови папахи.
— Чего тебе? — спросил ярыжка, подкручивая песочный ус.
— Хочу встретиться с арестантом, — ответил одноглазый.
— С кем?
— С тем бедолагой, который в порубе сидит.
— С Ранко что ли?
— Ага.
— Тебе поговорить? Или просто поглядеть?
— А чего на него глядеть?
— Многим интересно, — пожал плечами ярыжка, продолжая методично накручивать ус на жирный палец. — Все-таки недолго ему осталось. Вот ходят и глядят. А чего с него еще взять?
— Мне ничего не нужно. Мне поговорить.
— Не положено… — протянул ярыжка, откинувшись к бревенчатой стене и лениво потянувшись. Стул скрипнул — громко и значительно.