Выбрать главу

Одноглазому было даже несколько жаль этого оборванца.

— Здоровья тебе, Коляда! — бросил ему Ранко, придерживая лошадь, но и не думая вылезать из седла, чтобы заключить его в братские объятия. — Я гляжу, без меня вы время даром не теряли?

— Батько?! — скрипнул зубами разбойник, поприветствовав бывшего атамана хмурым и недовольным видом. — Какими судьбами?

— Да пришел поглядеть, как вы тут устроились без меня, — оглядел Баюн грязный и смурной сброд за спиной Коляды. — Слыхал, что ты высоко поднялся?

— Не смейся, батько, — отозвался разбойник. — Мочи не было сидеть и ждать, пока небо само распогодиться, — он стрельнул ненавидящим взглядом в сторону Берса. Тот тоже ответил ему взаимностью, но смолчал. — И я решил взять все в свои руки. Пора бы уж побалакать со шкурами по душам. А то наши тебя заждались.

— Вернее, вы с Гароном? — поднял бровь Ранко. — Где, кстати, наш новоявленный барон?

— Занимается пушкарским ремеслом, — зубасто ухмыльнулся Коляда, и тут за его спиной тяжело ударила бомбарда, раззадорив и без того перепуганных лошадей.

Разбойник даже не поморщился:

— Рушит твердыню Шкуродера! Еще пара метких выстрелов, и Валашье падет. Хочешь присоединиться? Так уж и быть, добычу поделим пополам.

— Ох, нет, друг, я приехал сюда не за добычей. А за головой Шкуродера.

— Так вот же он, — махнул рукой разбойник в сторону острога. — Только руку протяни. Свалить эту проклятую стену — вопрос времени. Но, раз уж ты здесь, может и не стоит впустую тратить силы? Поговаривают, ты в остроге своим стал?

После этих слов по рядам атаманцев прошел недовольный ропот, но Ранко даже и бровью не повел:

— Кто тебе сказал такую чушь?

— Рюк, — развел руками Коляда. — До того, как я располосовал ему глотку. Да и Берс, разумею, уши навострил, и тоже знал, куда бегает наш Баюн-атаман, когда ему наскучит свои косточки по лесам морозить…

— Что ты мелешь? — сузил глаза Ранко.

— Всем присутствующим ведомо, как Рюк перед смертью признание сделал, что ты, батько, уже почти год как ошиваешься по панским закромам, пока мы в лесу кукуем как белки. Эта девчоночка, судя по тряпкам, видать шибко видная, а? Воевода подарил, чтоб ты не баловал особо, а?

Он довольно обвел глазами всех присутствующих, потешно пожимая плечами.

— Раз уж ты такой важный стал, батько, так может зря мы тут сидим кровинушку льем почем зря? Подойди к воротцам, постучись и попроси своего друга воеводу Серго створочку-то приоткрыть. Он, может, и послушает. По старой дружбе…

— Я не намерен стоять тут и слушать клевету от тебя, Коляда. Ты явно повредился рассудком, пока осаждал эти стены, — выкрикнул Ранко. — Пора тебя сменить!

Однако колядники не спешили вставать на сторону прежнего атамана. Они выстроились за спиной Коляды подобно молчаливым истуканам и сверлили Ранко мрачными, настороженными глазами, не обещающими ничего доброго. Ладони многих не отлипали от рукоятей сабель и кинжалов. Обещало запахнуть жареным.

— Э, нет, Баюн, я полностью в своем уме! — наставил Коляда палец в грудь Ранко. — Пока мы здесь умираем, ты с ведьмой на лошаденке гарцуешь! Берс, и ты еще терпишь такое к нам отношение?!

— Закрой рот, грязный выродок! — скрипнул зубами Берс, выезжая вперед. — Атаман был в порубе у Шкуродера и только чудом вырвался к нам. Ты, сволочь, должен ему шрамы лизать, которые оставили на его спине плети Кречета.

— Я не верю в чудеса, Берс, — гордо выпятил подбородок Коляда. — Те, кто сидят в порубе у воеводы, живыми не возвращаются. Ежели и так, то выпустил Баюна из поруба тот, кто его туда и засадил…

Лица мрачнели с каждым промолвленным словом. С каждой брошенной фразой. Выстрелы еще звучали со стен, но как-то неохотно, приглушенно и глухо, слово острог напряженно прислушивался к тому, что будет сказано под его стенами. В уши снова просился колокольный бой, который звучал все ощутимее, тяжелее и страшнее. Шаги грохали где-то, отдаваясь в желудке, заставляя кончики пальцев в сапогах поджиматься от страха. Каурай обернулся, обливаясь холодным потом, боясь подумать, что та жуткая тварь, которая слилась с церковью воедино, решила направить свои стопы именно в их сторону. В Валашье, где и так не продохнуть от запаха смерти, гнили и вражды.

Колокол бил — настойчиво, раскатисто и угрожающе. Но почти никто из атаманцев не страшился того, что обещало выйти из темноты Рыжего леса. Они были слишком заняты склокой.

Его слышали лишь двое. Каурай и Божена, которая тоже бросала быстрые взгляды себе за спину, но как и одноглазый, находила только плотное кольцо дыма, разносящееся на лиги вокруг. Тьму и больше ничего. Их взгляды встретились — в ее глазах застыл ужас понимания, что Оно и не думало отступать. Оно возвращается.