— Живой? — спросил Горюн сиплым голосом, когда последний узел поддался и веревки упали в воду.
— Ага… Спасибо… — выдавил Игриш, пытаясь удержаться на трясущихся ногах. Гомон, стоящий у него в голове, сложно было описать словами. Руки были как две сосиски — распухшие, чужие, он едва мог сжать ладони.
— Тогда пошли, — проигнорировал кузнец благодарность и побрел куда-то сквозь воду. Дрожащему, еле живому Игришу ничего не оставалось как последовать за ним, ориентируясь только по звукам. Вода плескалась, когда он осторожно шагал по сырой темноте, касаясь мокрой стены плечом, растирая запястья и вздрагивая от каждого звука. С потолка постоянно капала вода, всплеск сопровождался гулким эхом. Идти было непросто — ноги постоянно норовили разъехаться на гладких камнях, которые постоянно подворачивались под ступню.
Впереди забрезжил слабый лучик света, и Игриш увидел очертания широкой спины Горюна, который буквально пробирался по тесному лазу, едва не задевая грубые каменистые стены плечами.
— Где мы?.. — выдохнул Игриш, тут же Горюн обернулся и шикнул на него. Он прикусил язык.
— В остроге, — прошептал кузнец неохотно. — Вернее под ним. Уж думал, задохнусь, пока найду лаз. Ты еще…
— Прости, — поджал губы Игриш, подбираясь к нему. Но Горюн, казалось, уже забыл про него, выбравшись к тому месту, где в потолке зияла круглая дыра, и пытался разглядеть нечто вверху, щурясь и вслушиваясь в каждый шорох. Рядом с потолка спускалась какая-то веревка.
Неожиданно тяжело бахнула бомбарда, и Игриш со страху зажмурился — ее громоподобный голос было слышно даже здесь. Когда рокот от выстрела затих, мальчик навострил уши — сверху смутно слышались какие-то голоса, раздавался топот и крики. Осторожно, стараясь не слишком шуметь, он подошел к кузнецу и наткнулся на ведро, которое лежало прямо в воде. К его концу была привязана веревка, уходящая прямо под потолок — в круглую дыру.
Мальчик похолодел, пронзенный страшной догадкой, и задрал голову.
Когда он увидел маленький кусочек неба, забросанного звездами как пылью, далеко-далеко наверху, он начал задыхаться. От запоздалого шока от осознания, ГДЕ они оказались.
— Ты чего это? Еще не отошел что ли?.. — озабоченно взглянул на него кузнец.
Игриш оперся о холодную, влажную стену и ничего не ответил. Он пытался справиться с собой, успокоиться и выдохнуть, но все тщетно. Ему казалось он проваливается, становилось тесно. Он чуть не завыл в голос, но заткнул рот ладонью и сжал кожу зубами, не почувствовав ничего, кроме вкуса крови на зубах. Зажмурился, пытаясь взять себя в руки и отрешиться от страшного осознания, что они попали в…
В колодце! Они в колодце… На самом дне.
Кузнец шикнул на него, выпрямился и пощупал каменные стены.
— Пошли, — буркнул Горюн, схватившись за веревку. — Забирайся мне на спину и держись, дурья твоя башка, если хочешь жить.
Игриш вытер подступившие слезы и обхватил кузнеца за шею.
— Только не придуши меня! — процедил Горюн сквозь стиснутые зубы, зарычал и подтянулся. Уперся ногой в камень, нащупав в нем выемку, напоминающую ступеньку. В стенке колодца череда выемок поднимались до самого верха, словно их выбивали в камне специально. Так оно и было, судя по тому, как быстро Горюн нащупывал очередное углубление, поднимаясь все выше. Два раза он с еле слышным ругательством едва не сорвался вниз, поскользнувшись на влажном камне. Перепугавшийся Игриш зажмурился, представив, что в следующее мгновение они рванут вниз. Но нет — Горюн перехватил веревку и подтянулся еще выше.
Так, мало-помалу, они забрались на самый верх, где шевелюру Игриша принялся обдувать ветерок. Кто-то говорил, слышались выстрелы, ругань и резкие команды.
Добравшись до вершины, Горюн не стал спешить. Медленно-медленно подтянулся, вцепился пальцами в край колодца и выглянул наружу. Удостоверившись, что у колодца никого не было, он перевалился через край, и подождал, пока Игриш не спрыгнет на землю, а уже потом выбрался сам.
Их окружило пламя мятущихся факелов, темнеющие постройки и высокая стена частокола, по которой туда-сюда носились люди с пищалями и арбалетами, задыхаясь бранью и пороховым дымом. На двух новичков, появившихся неизвестно откуда, никто даже не обернулся — казаки были слишком заняты конниками, которые носились вокруг стен и поливали частокол стрелами. То один, то другой казак вскрикивал от боли и хлопался о землю, пронзенный стрелой. В ответ вспыхивали фитили. Раздавался залп. Потом кто-то кричал уже за стенами.
В очередной раз шарахнула бомбарда, и кусок бревенчатого частокола разметало в щепы. Огромное ядро на этом не успокоилось и впечаталось в сруб, совсем рядом с тем местом, где вылезли Игриш с Горюном. Пыль накрыла их с головой.