Выбрать главу

Конечно, и сам Субботский, и его слушатели так и не узнали бы об этом удивительном подвижничестве, если бы не великий талант и фантастическое трудолюбие профессора фон Штерна. Во время экспедиции в Монголию Александр Августович был допущен в хранилища удаленного ламаистского монастыря и там, среди множества раритетов, к удивлению своему обнаружил пергамент с латинскими буквами и знаками, похожими на рунические, и, конечно же, сделал с него список. Затем ему удалось установить, что текст этот представляет собой разновидность популярной в средневековой Европе тайнописи, и даже расшифровать большую часть документа.

Итак, свиток, конечно неясно и отрывочно, большей частью посредством метафорических описаний, повествовал о многотрудном путешествии того благородного испанского гранда, предпринятом с благословения папы и во славу Божию. Как тонкий, интуитивный ученый, Александр Августович предположил, что образованный странник, предпринявший такое уникальное путешествие и педантично заносивший записи о нем в манускрипт, должен был оставить и иные документально подтвержденные следы на своем продолжительном пути, и стал систематически посвящать время их поискам.

Он искал всюду, где только возможно, переворошил тонны архивных материалов на десятках языков в дюжине стран — и труд его был вознагражден! Причем прямо на родине. Среди фолиантов и пергаментов, поступивших в государственный архив после смерти не оставившего наследников мелкопоместного дворянина Кузьмищева, обнаружил он списки, сделанные предком этого дворянина, жившим в XVIII веке, со старинной летописи, хранившейся в обветшалом монастыре вблизи поместья Кузьмищевых под Ярославлем. Летопись в разделе рассказов о монастырской чудотворной иконе содержала такое свидетельство, сделанное в 1350 году от рождества Христова. Монах Нил уверял, что подростком, в годы послушничества своего, удостоился зреть чудесное исцеление: в зимнюю стужу на монастырский двор доставили серьезно обмороженного путника в странной для той местности одежде. Повреждения, причиненные несчастному морозом, были столь значительны, что его кожа, испещренная диковинными знаками, отделялась от тела и повисала, словно лоскутья, от малейшего прикосновения, а обнажавшаяся при этом плоть смердела и кровоточила и на глазах превращалась в ужасающие черные струпья. Надежд на исцеление болящего у братии не было, но, по человеколюбию своему, отец настоятель велел принести к изголовью путника список чудотворной иконы Божьей Матери «Иверской». И Заступница сотворила чудо: через несколько дней раны несчастного перестали кровоточить, зловонная короста отпала, обнажив новую, здоровую и чистую кожу, и спустя непродолжительное время незнакомец совершенно поправился. Монахи не понимали его речи, и объяснялся он с окружающими при помощи простых рисунков, а крест клал иначе, чем то принято в Православии, сохраняя верность католическому обряду, хоть и провел он в странствиях по дальним безбожным землям долгие годы. Однако же Божье чудо, что произошло с ним, уразумел и даже возблагодарил Матерь Богородицу, пожертвовав монастырю единственную свою ценную вещь — медальон в виде шара, величиной чуть более грецкого ореха, плетенный из тонкой золотой проволоки. Записи предка Кузьмищева содержали подробный рисунок этого удивительного предмета, сделанный в нескольких ракурсах. По сути, это были золотые проволочные кольца, расположенные по вертикали и по горизонтали, а внутри шара покоился еще один, небольшой, нефритовый шарик. На ушке, прикреплявшем подвеску к цепочке, было несколько знаков, подобных тем, какие удалось обнаружить профессору в манускрипте. Как энциклопедически образованный и масштабно мыслящий ученый, фон Штерн осмелился предположить, что переплетение золотых колец аналогично системе широт и меридианов, которую позднее стали широко использовать во всякой географической карте, а тем паче на глобусе…

Тут Прошкин, имевший обширный следственный опыт, хоть и испытывал пиетет перед ученостью Субботского, запротестовал, считая изложенные в двух разрозненных эпизодах факты недостаточными для идентификации их участников как одного и того же странника. Ведь сам же Субботский сказал, что шифр в манускрипте был широко известным в средневековой Европе. Кто угодно мог им воспользоваться! Его горячо поддержал Баев, который, со своей стороны, вообще усомнился в существовании документов, основываясь на которых фон Штерн построил эту хлипкую теорию.

— Сомнительно, чтобы в начале четырнадцатого века изготовили такой объект, — идеи о круглой Земле не были особенно популярны в Европе времен треченто, а система широт и долгот, формирующих меридиональную сетку, вообще сложилась сравнительно недавно, чуть более двухсот лет назад. Если эти упомянутые вами документы действительно существовали, что помешало моему уважаемому дедушке опубликовать их для открытого научного обсуждения? Многие авторитетные ученые могли бы предоставить имеющиеся у них материалы, близкие к этой теме, — резонно отметил Александр Дмитриевич. — К чему такие героические усилия, предпринимаемые в гордом одиночестве? К чему такая таинственность? — спросил Баев и тут же лукаво добавил: — Прошкин, давайте поспорим на килограмм халвы, что Алексей Михайлович сейчас поведает нам третий эпизод, где при помощи этого медальона энтузиасты непременно будут искать клад!