— Здорово, — по-детски обрадовался Прошкин, уразумев наконец технологию нанесения портретного грима, и, тут же поняв, что поводов для веселья не так уж много, с тайной надеждой посмотрел на Корнева.
Шеф был откровенно раздосадован.
— Прошкин, ну что за напасть такая на наше Управление? Что ни день — какая-нибудь мерзость приключается! Конца-краю им не видно — уж точно, и в порчу, и в по дел поверишь…
— Это все после той проклятущей сущности из Прокопьевки началось… Ну, которая выла и по ночам летала… И зачем только мы в тот скит полезли… — поделился Николай давно мучившим его тайными опасением.
— Да не расстраивайся ты так, мало ли мы все глупостей делаем… Давай к вопросу конструктивно подойдем. Что там твоя магия советует сделать в таких случаях?
— Шутите, Владимир Митрофанович, — обиделся Прошкин.
— Да уж какие тут штуки, — Корнев кивнул в сторону чемодана и в очередной раз отер со лба пот. — Ты бы напряг ум, Николай, ну ведь не может быть, чтобы не было подходящего заклинания или заговора…
Прошкин стал рыться в закоулках памяти — он действительно совсем недавно видел нечто подходящее к случаю: то ли «вернуть удачу», то ли «перевернуть удачу». А вычитал он этот замечательный способ в записках достойного комдива Деева, что хранились в папке с надписью «Магия в быту». Ритуал был доступный, не требовал ни церковных культовых предметов вроде крестика или свечи, ни произнесения молитв — словом, мог быть исполнен даже руководящим работником или членом партии без всякого ущерба для его идеологической чистоты.
— Надо снять ту рубаху, что на тебе надета, и трижды вывернуть со словами: «Чтоб мне густо, а тебе пусто», затем снова надеть и не снимать, пока луна не взойдет высоко, и уже к утру вы почувствуете, как душевный упадок сменяется радостью, а ситуация разрешается к вашей пользе.
Прошкин вдохновенно процитировал по памяти и замер, ожидая привычной выволочки за свои «идиотские суеверия». И только сейчас осознал, насколько скверный оборот приняла ситуация, потому что…
Его несгибаемый, решительный и политически грамотный начальник резко стащил с себя гимнастерку и принялся ее выворачивать, четко выговаривая заветную формулу. Правда, в третий раз он прибавил к ней непредусмотренную автором непечатную часть, относящуюся к тем, кому должно стать «пусто». Но сделал это так эмоционально, что Николай Павлович мог утверждать с совершенной уверенностью: после такого энергетического посыла ритуал сработает наверняка!
Фельдшер Хомичев, как всегда не к месту, сунулся в ординаторскую и тут же был отряжен Корневым с серьезным поручением: сгонять в столовую Управления за ужином и прихватить при этом у него в кабинете бутылку водки — скрасить ожидание восхода луны. В ожидании съестного и горячительного Владимир Митрофанович принялся рассуждать о происхождении чемодана и его вредоносного содержимого.
— Тут разобраться непросто… Сперва надо выяснить, где истоки сегодняшней ситуации.
Отправной точкой сегодняшних бед сотрудников Н-ского УГБ Владимир Митрофанович считал тот исторический день, когда профессор фон Штерн отыскал среди руин и камней древнего монастыря рукопись Странника. Не будь рукописи, его талантливому ученику Ежи Ковальчику никогда не удалось бы установить, где находится то удивительное место, к которому с завидным упорством стремился загадочной пилигрим. А затем поделиться результатами своих и чужих изысканий с другими любителями таинственных ритуалов и старинных записей, запечатленными на фотографии «Клуба христианских странников» в 1912 году. Благородные странники даже снарядили в указанное место настоящую научную экспедицию, ради счастья участвовать в которой чахлый приемыш профессора-востоковеда — Дима Деев — пытался снести эспадроном голову наивному корнету де Лурье. Саму экспедицию и ее результаты зачем-то держали в глубокой тайне — даже от ближайшего ученика профессора Ежи Ковальчика.
Отчего Ежи не приняли в члены «Клуба странников», злодейка-история умалчивает, а сам Ковальчик-Ульхт, учитывая его коматозное состояние, вряд ли сможет объяснить. То ли он был слишком худородным, то ли вообще не был христианином…
Но даже если Ковальчик происходил из мещан или инородцев, упорства ему было не занимать. Да и деловой хватки тоже. Он сам отправляется в путешествие за разгадкой древней тайны — уже на средства первого в мире социалистического государства. Увы, вместо желанных сокровищ он обретает жестокое разочарование — следы экспедиции фон Штерна. Сломленный, он решает бежать за границу, благо в тогдашнем Туркестане о границе можно было говорить весьма условно. Многие участники роковой экспедиции 1924 года разделяли план руководителя. А от двух излишне «идейных» сподвижников — комиссара Савочкина и Леши Субботского — решили избавиться, отправив их с военкомовской бумагой прямиком в занятое местным курбаши селение. Так родился миф об исчезнувшей экспедиции, а гражданин СССР Ежи Ковальчик превратился в европейского господина Ульхта. В дальнейшем этот новоявленный господин повстречал кого-то из прежних советских знакомых и под влиянием компрометирующих фактов, а также собственной беспринципности стал агентом советской военной разведки.