— Какой странный оборот принимают дела, — запричитала мадам Сурди, — когда нотариусами становятся бывшие кавалерийские генералы.
— Генералы по случаю, мадам. Если быть искренним, я предпочел бы республиканским ядрам свои цифры и бумаги.
— Обманщик! Но прежде, чем решать такой серьезный вопрос, надо отдохнуть.
— Я согласен. Я уже давно неважно себя чувствую, и сейчас слишком поздно, чтобы быть в форме.
В конечном счете, это были только домыслы взрослых, логика опытных, проживших жизнь людей, пустые слова и напрасные расчеты. Несколько дней спустя шевалье поведал своему попечителю:
— Я не знаю, захочу ли я жениться, пока не смогу убедиться в прочности связывающих меня с избранницей чувств. Но только предположив подобное, я решил, что, приняв во внимание ваши наставления, буду жить в Ублоньер. Ферма не так представительна, как Нуайе, но я не считаю, что должен отдать последние силы, лишить себя самого необходимого, чтобы выкупить этот величественный сарай.
Форестьер был ошеломлен, прежде всего этим необычным для молодого человека красноречием. Он спрашивал себя: откуда такое воодушевление, не мадам ли Сурди приложила здесь руку? А молодой человек пылко продолжал:
— Это решение доставило бы моему отцу огромную радость. Ублоньер достойное место. Там крепкий большой дом, есть своя башня и флигель. Я его дострою.
— Когда? Прямо сейчас?
— Конечно, нет! Но теперь, когда вы знаете о моих намерениях, позаботьтесь об этом специально.
Форестьер горел желанием спросить: «А почему тебе не остаться в Сурди? Разве ты уверен, что Элизабет понравится в Ублоньер?» Но он промолчал, отчасти из скромности, отчасти из-за своего полнейшего изумления.
Это случилось в тот период, когда он перестал понимать поведение Юбера. Форестьер стал подумывать: очевидно, дело в том, что он стареет и ум его становится неспособным понимать молодых. Когда шевалье отправился вместе со сверстниками «тянуть жребий», он не на шутку разволновался: «О! Как я ошибся в этих тихих водах! Он может броситься сломя голову в армию, чтобы испытать себя, может быть, даже от скуки. Я заметил, что с некоторых пор он отказывается от приглашений, меньше охотится, забросил лошадей. Непредсказуемый человек!»
— Все! — объявил радостно Юбер, вернувшись. — Родившись под несчастливой звездой, я вытащил самый неудачный жребий во всем кантоне!
— Что?
— Заплатил полную цену, а мне выпала замена. Скажите мне — разве это справедливо?
— Если бы на троне сидел король, я бы сказал, что нет, но Францией правит этот кот в сапогах, этот желтушный Буонапарте с приклеенной челкой…
— Теперь за пять тысяч франков другому продырявят шкуру вместо меня! По большому счету, есть только жизнь и смерть, остальное — политика, грязные руки и подлые сердца.
— Ты хорошо соображаешь. Я думал так же, когда был твоего возраста. Но поверь моему опыту. Буонапарте — это кошмар, от которого надо как можно быстрее избавиться.
В 1808 году император посетил Вандею в сопровождении императрицы Жозефины, в окружении пышной свиты из своего штаба, генералов в плюмажах и офицеров для поручений. Взволнованные префекты — Наполеон приехал в Вандею! — предписали мэрам организовать торжественные встречи по маршруту движения императорского поезда и особо подчеркнули, что к этому необходимо привлечь дворянскую молодежь, набрать из детей аристократов почетный кавалерийский эскорт. Для этого специально пошить парадную форму и вообще дать волю фантазии, чтобы не ударить в грязь лицом. Шевалье тоже получил записку от мэра, но не удосужился даже ответить на нее. Товарищи уговаривали его присоединиться к ним. То ли повинуясь властям, то ли из любопытства, но почти все согласились участвовать во встрече императора. Они примеряли красивую форму, павлинами прохаживались перед барышнями. Многие по этому случаю даже купили новых лошадей.
— Ты ничего не потеряешь, Юбер! — говорили они. — Подумай, деревянная твоя душа! Речь не идет о службе Наполеону. Всего два дня!
— Возможно.
— Мы должны сопроводить его до ворот Нанта, а там бретонцы заменят нас: это будет просто приятная прогулка. Развлечемся!
Юбер ответил своим характерным ржанием, которое заменяло ему смех:
— Мои поздравления! Неплохо для детей шуанов! Действительно, в наших краях не могут жить без монарха. Нам нужна рука для лобзаний.
Некоторые считали, что это Форестьер не дал ему денег. Другие — что он не хотел быть призванным по принуждению или боялся попасть под обаяние узурпатора. Форестьер отреагировал по своему обыкновению, то есть заявил: