Этот простой, бессмысленный жест адъютанта послужил детонатором, который привел меня к такой судьбе.
Президент в панике отпрянул от меня, скрестив на груди руки. В тот же момент адъютант выхватил пистолет и направил его на меня. Моя реакция была инстинктивной. Я ухватился за ствол, резким движением вырвал пистолет из его руки.
Я не могу точно воспроизвести последовательность дальнейших событий. Казалось, все произошло одновременно. Помню, как охранники ринулись ко мне с пистолетами в руках; я слышал крики и визги множества голосов, потом отчетливый треск пистолетного выстрела — столь знакомый мне звук. Острая, резкая боль от пули пронзила мой живот. Я видел президента с выпученными глазами — никогда не забуду выражение панического страха на его лице; он упал на колени на зеленой лужайке и втянул голову в плечи, чтобы защитить себя. Это была жалкая фигура, свернувшаяся в комок, как зародыш в чреве матери. Потом передо мной возник адъютант, идущий на меня, и моя правая рука ударила меня в грудь, когда я выстрелил из пистолета. Не помню, были ли еще выстрелы; я только слышал дикие крики и видел, как люди вокруг меня попадали на землю. Наверное, я выронил пистолет, потому что помню, как обеими руками зажимал живот. Потом кто-то сильно ударил меня кулаком а зубы, и я упал на колени. Чей-то голос закричал: «Бешеная сволочь!» — и множество рук схватили меня, прижали к земле и били. Я чувствовал, как мое лицо прижалось к траве, а потом, наверное, потерял сознание.
Когда я пришел в себя, в моей голове выли сирены. Я был привязан к носилкам, раскачивавшимся, когда мы проезжали по улицам. Мелькали цветные огни. В животе горел огненный шар, захватывавший грудь. Боль заставила меня насторожиться. Я взглянул в потное черное лицо медика в белом халате. Сначала я подумал, что опять нахожусь во Вьетнаме в санитарном вертолете, но белый халат рассеял это впечатление. Я чувствовал, как пальцы медика засовывают марлевый тампон в мой живот, и стиснул зубы от боли.
— Что случилось? — с трудом проговорил я.
Он перевел взгляд с моего живота на лицо и заморгал от удивления.
— Ты пытался убить президента, парень.
— Но не убил?
— Нет, но ранил его адъютанта.
— Тяжело?
— Не как тебя. Только в плечо. Он амбулаторный. Я закрыл глаза. Боль прокатывалась по телу бесконечными волнами. Пальцы медика сильнее нажали на живот. Я скривился от боли.
— Как мои дела?
— У тебя большая дыра в животе, парень. Но ты в сознании. Это хорошо. Если мне удастся остановить кровотечение и мы вовремя доберемся до госпиталя, ты можешь выжить.
Я застонал под нажимом его рук. Казалось, он пересчитывает кости на моей спине. Издалека донесся его голос: «Несчастный ублюдок». Потом сирены утихли в моей голове и я снова впал в беспамятство.
В госпитале мне спасли жизнь, чтобы я мог предстать перед судом за попытку покушения на жизнь президента Соединенных Штатов.
Ну вот, теперь вы знаете, почему я сижу в тюремной камере в ожидании суда. Разве это не абсурд? И все случилось потому, что я просто хотел сказать президенту правду.
Да, я стрелял в адъютанта, но это была вынужденная мера самообороны. Дело было так. На меня вдруг бросились охранники. Один из них ранил меня в живот, а адъютант все шел на меня. Я выстрелил ему в плечо, чтобы только остановить его, не надо говорить вам, как метко я стреляю. Вот и все.
А знаете, что говорят те, кто был в Розовом саду? Говорят, что я угрожал жизни президента. Почему он отскочил от меня? Почему адъютант направил на меня пистолет? Почему я вырвал у него пистолет и выстрелил, когда он бросился между мной и президентом?
Но я спрашиваю вас: зачем мне понадобилось бы убивать президента в Розовом саду Белого дома перед всеми свидетелями? Это было бы безумием, не правда ли?
11
Маленький толстенький человечек в полуочках, сдвинутых на кончик носа, вошел в мою камеру и вскарабкался на жесткий стул против моей койки, который принес надзиратель. Он не доставал ногами до пола и выглядел очень комично. Я отодвинул в сторону столик с пишущей машинкой и удобно уселся на койку, прислонившись спиной к стене. Он посмотрел на меня через очки.
— Я доктор Уайли, — представился он и уже не выглядел комичным.
— Как это пишется?
— У-А-Й-Л-И.
— Вы оправдываете свою фамилию[5]?
Он не улыбнулся.
— Вы психиатр, назначенный судом, чтобы обследовать меня?
— Правильно.
— Установить, нормальный я или ненормальный?