Прислушиваясь к себе, я пытался понять, хочу ли я ее убить прямо теперь и прямо здесь, — и с оттенком удивления осознал: нет, не хочу.
Чем дольше я ее слушал, тем больше убеждался: да, там, на набережной Круазетт, случилось нечто важное — оборвалось что-то такое, что Кармен с Леней крепко связывало, и тогда подтвердилось очевидное: от любви до ненависти один шаг.
Она по глазам угадала ход моих мыслей.
— Нет, это было бы слишком просто. Дело не только в этом. Беда в том, что он в последнее время совсем слетел с катушек. Из-за этой шлюшки с длинными ногами. Он сделался абсолютно невменяемым. А это скверно сказывается на бизнесе.
Выходит, Бэмби в самом деле забрел на чужую территорию и чуть было не нарвался на пулю — там, в переулке, где нас остановил мнимый патруль. Однако при чем тут бизнес — оставалось неясным.
Равно как и то, как этот бизнес теперь выглядит. Если верить сурку, начинавшаяся когда-то давно в подвале дома на Садовом фирма понемногу прибрала к рукам если не все, то значительную часть респектабельных заведений, включая и загородные "дома приемов", вроде того, что находился по соседству. Скорее всего, и то прятавшееся в сосновом лесу "охотхозяйство", что располагалось когда-то за высокими стальными воротами, тоже входило в систему этих увеселительных заведений, — помнится, Леня чувствовал себя там как дома.
Этот бизнес давно сложился, он прекрасно организован, он действует с точностью швейцарского часового механизма, и я не понимал, как интрижка с молоденькой, обворожительной моделькой, или даже вполне серьезный роман, могла повредить механизм так, что он начал давать сбои.
Тут имелась какая-то тайна, о которой Кармен не считала нужным распространяться. Строго говоря, мне вообще показалось странным, что она позволила себе расслабиться и вот так запросто за рюмкой текилы выболтать кое-что из того, о чем говорить не следовало, тем более мне.
— Хочешь знать, почему я с тобой настолько откровенна? — усмехнулась она. — Да потому что ты, по сути, уже труп. Ты ввязался в серьезное дело. И выход из этой ситуации только один — прямиком на кладбище. Мне жаль, но именно там ты в скором времени и окажешься. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так через месяц. Мне правда жаль.
Я тихо рассмеялся:
— Слушай, Кармен. Раз уж я одной ногой стою в могиле... Приговоренному положено последнее желание.
— Хм... — Она догадливо облизнулась.
Соскользнув со стула, я присел перед ней на корточки. Отклонившись назад, она слегка приподняла бедра, облегчая мне путь к тем теплым пределам, где и прятался ее корень, питаясь жаркой влагой нежных и скользких почв, из которых и произрастало все ее существо. Я слышал, как, сбиваясь, учащается ее дыхание, как гулко пульсирует кровь, с легким стоном распускаются лепестки бутона.
Не только слышал, но и видел — этого она не учла — узкий высокий шкафчик, сплошь стеклянный, где отражались ее движения. И когда ее правая рука потянулась к столу, нащупала горлышко тяжелой литровой бутыли, а пальцы стиснули горлышко, когда бутылка с текилой уже повисла в воздухе, чтобы опуститься мне на голову, я резко отклонился в сторону.
Удар пришелся в пустоту и даже не задел моего плеча.
Я искренне расхохотался и легко перехватил ее поднявшуюся для второй попытки руку, сдавил запястье и вырвал бутыль.
Кармен рухнула грудью на стол и, вывернув лицо, поскуливала, кося на меня затравленным взглядом. Резким движением свободной руки я задрал ей юбку, она дернулась было, но тут же обмякла.
— А тебе никогда не приходила в голову мысль... — я легонько хлопнул ладонью по упругим ягодицам, — как бы это сказать... примерить на себя шкуру тех девочек, которые на тебя работают. Ну и почувствовать то, что они испытывают?
— Отпусти, дурак... — через силу произнесла она. — Я и так тебе могу дать. Незачем выкручивать руки. Хочешь?
Я вдруг почувствовал наплыв тяжкой, свинцовой усталости и ослабил хватку.
Она не изменила позы и не одернула задранную юбку, — немного прогнув спину, она глянула на меня через плечо:
— Ну?..
Я махнул рукой, опускаясь на стул, налил себе полный стаканчик текилы, опрокинул его и прикрыл глаза — странная, смертельная усталость, возникшая неизвестно откуда, все никак не отпускала. Постояв еще немного в этой пикантной позе, она наконец с тяжким вздохом выпрямилась, одернула юбку и, отступив к стене, привалилась к ней спиной, сложила руки на груди.