Мне стало не по себе.
Кто во все времена располагает настолько мощной властью и влиянием, чтобы открыто враждовать с Министерством внутренних дел? Только одно ведомство.
Должно быть, эта догадка слишком явно отразилась в моих глазах, потому что Селезнев ухмыльнулся:
— Верно, молодой человек. Деловое предложение поступило именно оттуда. И это, как вы понимаете, как раз то предложение, от которого невозможно отказаться.
Я достал из кармана носовой платок и завязал узелок на память: позвонить Денисову и стребовать ящик коньяка. Он заключил заведомо проигрышное пари. С конторой, располагающейся в Большом доме, тягаться дело безнадежное.
Значит, бизнес переходит под стальное крыло.
Мой собеседник бросил взгляд на часы и, отжимаясь руками от массивных подлокотников, начал медленно подниматься из кресла.
— Извините, молодой человек, но мне пора. Скоро начнут собираться гости. Надо бы встретить их в холле. А до того забежать на кухню ресторана и отдать кое-какие распоряжения. Я тут устраиваю маленький прием для... — он смешался, подбирая верное слово, — скажем так, для небесполезных в бизнесе людей. Кстати, — он сунул руку во внутренний карман пиджака, извлек оттуда несколько белых продолговатых конвертов, один протянул мне, — это приглашение на вечеринку. На два лица. Заходите.
Откинув клапан конверта, я обнаружил внутри черную открытку, тисненную золотом, и усмехнулся: это была точная копия той, что осталась у меня дома как память о посещении приватного междусобойчика на загородной вилле. Я сунул ее в карман и только теперь обратил внимание на праздничное оперение Селезнева — смокинг, ослепительно белая рубашка, галстук-бабочка.
— А теперь, увы, я должен вас оставить.
— Минуту.
Я поправил его бабочку и легонько пихнул в грудь. Селезнев отшатнулся и упал в кресло. В его взгляде не было испуга.
— И что дальше?
Я постоял напротив него, раскачиваясь с пятки на носок. Что дальше, я не знал. Просто думал о том, что не стоило ему так подчеркивать свою активность: все сам — приглашал в свой подвал девочек, беседовал ласково, подписывал договора, ездил по командировкам, договариваясь с борделями... Столько хлопот.
— Помнишь, давным-давно — твой офис еще располагался в подвале дома на Садовом кольце — к вам сдуру, увидев в газете объявление о наборе танцовщиц, залетела одна ласточка?
— М-м-м, — он покачал головой, — их много залетало. Ах, какое было время! Все только начиналось, все еще только...
— Стоп! — оборвал его я. — Давай не отклоняться от темы. Это была особенная ласточка...
Он слушал меня опустив голову и задумчиво поглаживая утолки рта, потом на минуту прикрыл глаза, сопоставляя, как видно, мой набросок с теми образами, что блуждали в его памяти.
— Да-да, — наконец кивнул он, — я ее помню. Милая девочка. Мы с ней мило беседовали. И я ее убедил принять наше предложение. Но договор с ней подписывал не я.
— Я знаю, кто подписывал.
Он хмыкнул, стрельнув в меня коротким взглядом, и покачал головой:
— А что с ней стало?
Приступ знакомой костной боли заставил меня поморщиться, и только чудом я сумел удержать руку, тянувшуюся к его шее.
— Что с ней стало, тебе на самом деле неинтересно. Но, уверен, сейчас тебя должно волновать другое — что стало со мной.
— Не понял. К чему вы это?
— К тому, что утки вообще-то в мой рацион не входят. Но если какая-то из них сдуру сунется на мою территорию, у меня не останется выбора.
— Да?
— Да. Придется ее убить.
— Ах вон что! — сузив глаза, пробормотал он. — Столько лет прошло, а вы все расстраиваетесь по пустякам! — Он искренне расхохотался. — Бросьте вы, мой молодой друг! Живите как подобает, в ногу с нашим временем... Да поймите же вы, наконец! Там, за окном, давно устаканилась другая жизнь. И я по нормам этой новой жизни вовсе не тот вурдалак, каким вы меня, возможно, представляете.
— А кто? — спросил я.
— Я просто ме-не-джер, — врастяжку произнес он, подчеркивая каждый слог. — Менеджер, понимаете? И, смею надеяться, толковый менеджер. Один из многих. И все мы в принципе одинаковы...
Да, согласился я про себя, все менеджеры одинаковы — вне зависимости от того, каким бизнесом они заняты.
— Да, кстати, — сказал он, — наша фирма из-за вас понесла некоторые потери, так что...
Договорить он не успел, потому что мой кулак точно лег ему в висок. Нелепо мотнув головой, он откинулся назад, обмяк, уронил руки к полу и, ткнувшись подбородком в грудь, затих. И опять — как это было совсем недавно на даче Кармен — я, прислушиваясь к себе, отчего-то не находил сил довести дело до конца... Должно быть, в этот момент меня опять коснулось теплое и ласковое дыхание маленького, неведомого мне зверька, к которому я так привык за этот год.