И, что сказать, водитель не подвел.Здесь было и не хуже, чем над Томью:Намного полноводнее река,И берег выше, и, пожалуй, круче.
Наина огляделась, поняла,Что именно такой просвет в природе,Их может ещё с другом пересечь.Решительный, он первый канул в вечность,А общий микрокосмос, неделимый,Он ей одной оставил сохранять.
Тот берег у Оки был очень крут,Но все же по отвесному обрывуВела-таки опасная тропа.Немногие, но полные отваги,Могли, перешагнув через сомненья,Попробовать добраться до воды.
Не ведая, что наступил сентябрь,Во всю ещё господствовало лето.Наина тут сказала Тахтамышу.
– Пойдем, давай. Наш путь туда, к реке. —И вежливо шофера попросила:– Мы быстро. А потом – в обратный путь. —
Наина сбросила ненужные одежды,К груди прижала свой букет из розС неистовым отчаяньем и силой.И тело обагрила тут же кровьИз мест, что были проткнуты шипами.Григорий тут спросил: – Что делать мне? —
– Ты тоже с ним так можешь попрощаться.Потом мы пустим розы по реке.Пусть наша кровь уйдет с речной водой,И где-нибудь сольется с кровью Коли,Которая в земле теперь живет. —
У Гриши тут прошло оцепененье,В каком он до того момента был.Он чувствовал, что Коля где-то рядом,И к месту оказался ритуал —Возвышенный, понятный и доступный.
Наина разбирала свой букет,Цветок она бросала нежно в воду,И тихо говорила: «В добрый путь».И вот уж Тахтамыш теперь разделся,Он тоже протыкал себя шипами,Как будто бы хотел отдать для братаВсю в теле протекающую кровь.– Ну, хватит, ты ещё обязан жить.И так, чтоб Николай тобой гордился. —
“INFINITY”, разлука, сорок роз.
* * *
Из Томска Тахтамыш всё подтвердил:Как Лазарев завел свой Форд Мустанг,Пробрался сквозь толпу до дальней трассы,Где газу дал в четыре с лишним литра,Так тут же он и скрылся в небесах,Оставив на земле своё лишь тело,Что, вместе с обгоревшею машиной,Раскинул в клочья учиненный взрыв.
Смогли найти приемлемые частиЧтоб сделать экспертизу ДНК.Проверили, что та ли это личность.Останки уложили в красный гроб,И отдали семье в закрытом виде.Закрытый гроб, закрытая судьба.
Григорий рассказал: – В семье есть деньги.Родителей его я навещу.Но, честно говоря – зачем им я?Брат Слава, он, похоже, даже рад,Что он от брата смог освободиться.Ведь Коля вырос лидером во всем,И Славку поучал, что надо делать.Теперь тот будет жить своим умом,А это значит – будет жить холуем.
– А как его ребёнок и жена? —Наина механически спросила,Хотя без промедленья поняла,Насколько ей всё это безразлично.
– У них – Новосибирск, дадут им денег. —Потом вопрос наткнулся на вопрос.
– А ты как думаешь с собою разобраться? —
– А что ты сам наметил предпринять? —
Григорий вёл рассказ издалека:– Есть парень – вертолетчик в МЧС,Он Колю уважал, я с ним связался.Сегодня к Алатау полетим,Я как-то там скалу одну заметил.Хочу взглянуть, как это всё вблизи.И, если она снизу неприступна,А камень может выстоять века,То завтра у неё владельцы будут,Чьи души туда смогут прилетать.И есть резец, чтоб выбить в камне надпись:НАИНА – ТОММИ ГАН…. И…, ты прости,Но я хочу быть рядом постоянно.Поскольку нет людей, дороже вас.Поэтому, пониже – пусть все знают,Себя я припишу – и ТАХТАМЫШ. —
Последовало долгое молчанье.Григорий в это время вспоминал,Что, все-таки, немыслимо придтиНа кладбище к пустому гробу друга.И только лишь общением с Наиной,Он сможет, пусть не часто, возвращаться,К таким бесценным юности годам.
Наина думала и плакала беззвучно,И слезы успокаивали боль.Пока вдруг не прошло оцепененье,И ей неважно стало – почему,Зареванные губы повторяли:“Infnity. Forever. Tommy gun”.– Скажи, я замышляю ерунду? —Услышала она сомненья друга.
– Всё так, Григорий, абсолютно так.Я просто успокаивала слёзы.Не надо нам могилы и венков,И памятной плиты, где дата смерти.Когда родился – знаем мы и так.И будет жить, пока мы будем живы.А надпись та – пусть знают облака,Наину, Томми Гана, Тахтамыша. —
Но горе – горевать не дало время.
* * *
– Согласны, Глеб Михалыч, взять Наину?
– Согласны вы, Наина Львовна, стать?