– Тем более должны поговорить.Тебя, ей богу, вовсе не убудет,А в ней заметен явный интерес.И вовсе не зануда, тоже скажешь.Я вижу в ней глубокий острый ум. —
– Поэтому слюною весь исходишь.При мне бы хоть других не раздевал. —
– Мне кажется, тебя не обделили, —Роман прикрыл глаза, как отдыхал.Наталья испугалась – будет ссора.А вышло так, как будто ничего.«Ведь я его практически не знаю.Но так хочу – не ровен час спугнуть».И внутренне решила – будь что будет.
«Зануда» уже двигалась по залу.Продумано – явилась, не спеша,И выплыла заливом барной стойки,Размножив лик в витринах берегов.
Наталья мельком глянула на Рому,Он выход, несомненно, оценил.
– Простите, но я тоже вас покину.Наину встретив, так сказал Роман,И будто в три прыжка исчез из зала.
– А кто, скажи мне, Рома у тебя? —Наина обронила равнодушно.
– Его все называют Абрамович,Но только он просил не говорить. —
– Какой-такой? Какой-нибудь племянник? —
– Не знаю я. Спросите у него. —– А что ты ночью так, скажи, звучала? —
При взгляде на сидящую Наталью,Наине вдруг внезапно в ум пришло,Сравненье с тёмной панночкой из «Вия»,Которую взнуздал тот хлопчик Брут.Простоволосая, с кругами под глазами,На голом теле легкий сарафан,Она ждала, когда придет избранник.
– Откуда знать, что быть такое может. —Наталья вслух озвучивала мысль.Но тут же осеклась: – Вы извините.Безумие – распахивать окно.У нас везде стоят стеклопакеты. —
– Что, чувства так твои разбушевались? —
– Он был неистов, как Виссарион,Который из истории известен. —
– Какой ещё такой Виссарион?Откуда вдруг такой герой – любовник? —Наине вспомнился из школьных лет Белинский.
Наталья вышла, только Рома сел за стол.Наине бросилось в глаза, как парень жилист,И мощь покрытых рыжим пухом рук.
– Роман, ведь я могу так обращаться?Скажите, вы живете тут у нас? —
Они впервые встретились глазами,И оба твердо выдержали взгляд.
– Сегодня – здесь, а завтра – где я нужен.Но свой себе ещё не создал дом. —
– Едва ли я могу задать вопросы,Но что-нибудь хочу узнать про вас. —
– Я – бездарь. По призванию – коллектор.А есть желанье – мы поговорим. —
Но лишь вернулась томная Наталья,Наина заспешила уходить.
– Наташа, ты зашла бы по-соседски.Как выберетесь, ты и кавалер. —
– Не знаю я. Вот разве по-простому?Но хлопотно – у вас семья, и муж. —
– Глеб в Ригу уезжает послезавтра.Подумайте. Не станем назначать. —
И двинулась, как будто на прогулке.Та парочка смотрела ей во след,И Рома теребил свой подбородок.
* * *
Что вслед они смотрели – не случайно.Бывало, на неё смотрел весь свет,Когда плела сквозь подиум походку.Во всех глазах читалось: «Хороша!!!»И Глеб тогда решил: «Моею будет».А он своих решений не менял.
* * *
Наина, как вернулась из кафе,К компьютеру прошла, как рьяный блогер.Ей нравилось, что думала – писать.На этот раз пошли воспоминанья.
«Наина девочкой приехала в Москву,Как только в школе выдали дипломы.В буквальном смысле, этот документБыл пропуском на полную свободу.
Она держала парочку подруг,Компанию для поступления в ВУЗЫ.Но это было нужно для родных,Считалось, что учиться будут вместе.Отец её не вышел провожать,А мать, пустив слезу, перекрестила.
В столице поступила в РУДН,На факультет гуманитарно-социальный.Не с тем, чтобы впоследствии ей статьУченым по истории России.А просто, по велению души.
Ей нравились серьёзные названьяТого, что предстояло изучать.Чтоб бросить мимоходом в разговоре:«Я знаю Русь дорюриковских лет».
Приезжих поселяли в общежитье,Снимая боль искать в Москве жильё.Вообще, была двоюродная тётя,Расплывчатая мамина родня.Но тетушка племянницу из ТомскаПозвать для встречи долгом не сочла,И больше ей Наина не звонила.
Была она приметною девицей,В буквальном смысле – кровью с молоком.Она гордилась русою косою,Но, кто бы знал, как тяготилась еюВ кругу своих остриженных подруг.Но, видимо, такой уж уродилась,Свой образ не рядила под стандарт.