— Все в порядке, пане Шмельтер. Хорошо, — охотно ответил Пётровский. — А что новенького в Гданьске?
Хозяин кабачка еще ниже наклонился над столиком и торопливо зашептал:
— Вчера пришли два транспорта боеприпасов из Восточной Пруссии в запломбированных вагонах. Сегодня утром приехало около двухсот человек, тоже оттуда. Вроде бы туристы и в штатском, но сразу видно — военные. Думаю, одни подофицеры. На Бишофсберге окопалась артиллерия. А один знакомый говорил, что через верфь идет разгрузка бронеавтомобилей.
— Это все?
Толстый ресторатор поднял на Пётровского изумленные глаза.
— А вам этого мало? Разве это не важно?
Из угла, занятого коричневорубашечниками, грянула громкая песня. У Грычмана глаза превратились в узкие щелочки. Шмельтер заметил это.
— У вас вот сразу все внутри переворачивается, а мне каково постоянно слушать это? Скажите на милость, когда, наконец, вы покончите с этими бандитами? Когда сюда придет наша армия? Неужели надо ждать, пока они начнут первыми? Это невозможно выносить.
— Столько лет терпели…
— Верно. Но теперь они отчаянно распоясались. Даже в моем кабаке. Закрыть его, что ли?
У ресторатора покраснело лицо, голос его дрожал.
— Может, и недолго осталось им буянить, — успокаивающе произнес Пётровский. — Вот когда мы с вами спокойно посидим за пивком.
— Ох, не только за пивком, пан Пётровский, не только. — Лицо хозяина кабачка посветлело. Он хотел добавить еще что-то, но Грычман уже потянулся за шляпой.
— Нам пора.
Шмельтер понимающе кивнул и тревожным взглядом оглядел своих гостей. Потом тихо спросил:
— Увидимся через неделю?
— Если не будет никакой заварушки…
— А если будет? Если на вас нападут? Справитесь? Ведь у них тут такая сила…
Шмельтер по очереди смотрел то на Пётровского, то на Грычмана. Оба хранили молчание, потому что снова думали о немецком линкоре. Потом, чувствуя, что пауза становится нестерпимой, Грычман многозначительно произнес:
— Нас ведь тоже голыми руками не возьмешь, пан Шмельтер.
Когда друзья вышли из трамвая у вокзала, первое, что они увидели, была колонна грузовиков с тщательно прикрытыми брезентом кузовами. Колонна двигалась со стороны Оруни и исчезала за вторым поворотом, ведущим к Новому Порту.
4
Сначала из-за чистой линии горизонта показались голубые столбы дыма. Минут через пятнадцать появились силуэты кораблей. А вскоре уже невооруженным глазом можно было рассмотреть очертания четырех маленьких кораблей и одного большого.
— Здесь что-то не так, — пробормотал мат Рыгельский, не отрывая бинокля от глаз. — Должен был прийти только линкор.
— А остальные? Это как понимать? — спросил рядовой Покшивка, но так и не получил ответа.
Весь гарнизон поста «Форт» находился на своей позиции. Уже целый час, с момента, когда с косы Хель просигнализировали о появлении эскадры и майор Сухарский поднял всех по тревоге, Интендантство пребывало в состоянии полной боевой готовности, а пост мата Рыгельского вел тщательное наблюдение за заливом. Солдаты были возбуждены, поминутно проверяли оружие, а когда показались корабли, не отрывали глаз от их темных силуэтов. Ефрейтор Покшивка повторил свой вопрос, и Рыгельский нетерпеливо ответил:
— Остальные — торпедные катера.
Катера как раз закончили перестроение и разместились по два вдоль бортов линкора. Мат внимательно проследил за их маневром, потом, не скрывая волнения, сказал:
— Не нравится мне это, ребята. Может, они собираются повторить Клайпеду?
Ефрейтор Покшивка оттянул затвор винтовки до половины и, увидев блеснувший патрон, спокойно заметил:
— С нами у них так легко не получится. Мы уж тут за себя постоим.
— А что ты собираешься сделать немцам этим своим пугачом? — спросил Рыгельский, резко поворачиваясь к Покшивке. — Ты имеешь представление о военном корабле? Другое дело, если бы сюда подошли наши «Орел» или «Сокол». Эти бы из них живо все потроха вытряхнули… А что такое для линкора или даже для торпедного катера ты со своей игрушкой? — Мат оглядел позицию и заметил поднимающихся по ступенькам подофицеров Грабовского и Беняша. — Скажи ему, Генек, какие пушки стоят на линкоре. Дадут раз — и всем нам крышка.
— Это если попадут, — не сдавался Покшивка.
Разреши представить тебе, дорогой читатель, капрала Эугениуша Грабовского и плютонового Юзефа Беняша. Поднимаясь на бетонную платформу старой артиллерийской позиции, которую занял небольшой отряд мата Рыгельского, они были спиной к солнцу. Теперь, когда оба дошли до парапета, их можно хорошо разглядеть. Грабовский и Беняш примерно ровесники, однако плютоновый кажется очень молодым, почти мальчишкой; капрал же выглядит рядом с ним значительно старше. Это впечатление усугубляется еще и тем, что Беняш по натуре человек очень живой и веселый, тогда как Грабовский спокоен и уравновешен в каждом своем шаге. Даже движения его выглядят неторопливыми, как бы точно отмеренными.