Капрал Замерыка отодвинул мешавший ему ящик с патронами и рванул на себя с пола откидную крышку, прикрывавшую ход в нижний этаж вартовни. Все трое мгновенно исчезли в темном проеме, и вскоре Замерыка доложил по переговорной трубе о выполнении приказания.
Капрал Домонь обозревал через амбразуру пространство перед собой; на противоположном берегу портового канала все сверкало вспышками огня. Стреляли из окон домов, из-за складских помещений. С верхнего этажа красного кирпичного дома, стоявшего как раз напротив вартовни, и с высокого элеватора били длинные пулеметные очереди. В конце Шульштрассе, в районе канала, занимало огневую позицию полевое пехотное орудие. Домонь хорошо видел хлопотавших рядом немцев: они разворачивали орудие в сторону Вестерплятте.
— Сейчас нам дадут жару! — крикнул Домонь. — Слышишь, Бронек, сейчас начнется. Прикажи открывать огонь!
Грудзиньский приблизился к амбразуре; там, за каналом, ствол орудия какое-то время медленно опускался, а потом, застыв, выбросил сноп огня. В нарастающем гуле Грудзиньский и Домонь даже не расслышали разрыва снаряда. Грудзиньский успокаивающе похлопал Домоня по плечу.
— Больше выдержки, Владек. Рано открывать огонь, они не видят нас и палят по другой цели. Вот ринутся вперед их солдаты, тогда мы и начнем косить.
Словно желая удостовериться, есть ли кому «косить» немцев, Грудзиньский оглядел помещение вартовни. У всех четырех амбразур стояли его солдаты, ожидая приказа. Вторая вартовня находилась в полной готовности к открытию огня.
Разрывы первых снарядов не разбудили старшего сержанта Леонарда Пётровского. Он вскочил с койки лишь по сигналу тревоги. Поспешно оделся, сорвал с гвоздя ключ от гаража и выбежал из помещения. За порогом на миг приостановился; снаряды рвались позади второй вартовни и в районе казарм. Причем падали по четыре сразу, и разрывы сливались в один протяжный, оглушающий грохот. Правда, еще ни один снаряд не попал в казармы, даже не разорвался вблизи их, но это могло произойти в любую секунду.
Прикинув на глаз расстояние до соседнего здания, Пётровский сделал глубокий вдох и бросился вперед. Бежал он длинными прыжками, пытаясь скорее преодолеть опасную зону. Едва он обогнул угол здания, как новые разрывы накрыли западную часть казарменного двора. Прислонившись на какой-то миг к стене, старший сержант перевел дыхание, а потом, уже значительно спокойнее, побежал в сторону гаража, где стояла старая полевая пушка.
Капрал Грабовский вместе с солдатами своего расчета был уже у гаража. Он делал нетерпеливые знаки старшему оружейнику. Пётровский с одобрением отметил про себя, что артиллеристы быстро поднялись по тревоге и прибыли к месту сбора.
— Пан сержант, быстрее! — закричал Грабовский, стоявший уже наготове у двери.
Как только Пётровский отомкнул гараж, капрал первым влетел внутрь помещения. Похлопав ладонью по стволу пушки, он тут же скомандовал:
— Ну-ка, навались, ребята! Поехали!
Солдаты молниеносно выкатили пушку из гаража. Но не успели пройти и двадцати метров, как откуда-то сбоку по ним ударили пулеметные очереди. Все мигом припали к земле, но все же, передвигаясь ползком, развернули пушку в ту сторону, откуда доносилась стрельба. Пули защелкали теперь по стальному щиту орудия. Укрываясь за этой бронированной плитой, солдаты быстро стали толкать пушку между деревьями. Передвигаться под защитой толстых стволов стало гораздо безопаснее, однако тащить пушку приходилось с огромным трудом: земля была мягкая, колеса то и дело натыкались на выступавшие поверх грунта корни, на многочисленные пни. Выбора, однако, не было. Единственная дорога, по которой расчет Грабовского обычно добирался до своей огневой позиции, находилась теперь под интенсивным артиллерийским и пулеметным огнем, на многих ее участках, вздымая фонтаны гравия, рвались снаряды. Между деревьями тоже иногда оглушительно бухало и свистели пули, но здесь люди обращали на все это меньше внимания; они были целиком поглощены своим нелегким делом: надо было выручать пушку, когда она утопала в мягких подушках из толстого слоя иголок и мха или натыкалась на корни. В такие моменты солдаты дружно хватались за колеса, тянули за спицы. Сгибаясь от натуги, обливаясь потом, метр за метром они перетаскивали эти почти тысячу сто пятьдесят килограммов груза. Наконец Грабовский объявил короткую передышку.
— Черт бы побрал эту дрянную пушчонку, никак ее не дотащим, — выругался кто-то из солдат, тяжело падая на землю.
Однако пушку дотащили, хотя на последних ста метрах буквально выбились из сил. Когда наконец артиллеристы выкатили ее из леса на открытое место, они были вынуждены снова передвигаться ползком. К счастью, огневая позиция находилась рядом, всего в десяти — пятнадцати метрах. Теперь буквально рукой было подать до хорошо утрамбованного полукруга земляного вала, внутри которого была оборудована площадка для орудия. По левую сторону капонира, ближе к лесу, находился блиндаж для орудийного расчета, а по правую — склад боеприпасов, сбитый из толстых бревен и покрытый жестью. По бокам склад был обложен плитами дерна, а сверху на него накинули маскировочную сетку и набросали березовые ветки и сучья.