Наконец я спросил:
— Нодар, что это значит? А не сошёл ли ты от радости с ума?
— Прошу тебя, сиди тут, охраняй могилу. Мы с Хасаном слетаем в город, привезём до темноты всё, что надо, чтобы прикрыть сокровище. Похоже — могила епископа, может быть, самого первого здесь, на Северном Кавказе. Пока научно не обследована, не законсервирована, никаких сведений в печать, никаких фотографий! Через три, максимум четыре часа будем обратно, привезём видеокамеру, материал для укрытия, сторожа. Прошу, не дотрагивайся ни до чего. И глаз не спускай с этого подонка! А ещё лучше — катил бы ты отсюда, Казбек, к такой‑то матери! Никто тебя не звал.
— Нет. Он останется, — сказал я, опускаясь на землю рядом с Казбеком.
Они спешно уехали, а во мне — странная вещь! — вновь всплыл двойник Казбека.
Со школьных лет помню в себе свойство — неожиданно вживаться в другого, становиться им. Вплоть до походки, тембра голоса, выражения лица и, наконец, ощущения чужих мыслей. Это не имеет ничего общего с актёрским даром перевоплощения. Что‑то другое.
— У тебя с собой ведь два фотоаппарата, — сказал я Казбеку. — Во втором, небось, плёнка есть. Пойди, возьми из машины, снимешь, пока нет Нодара нужные тебе кадры.
Он понял голову, мокрую от слез, утёрся. Сходил к своему «жигулю», вернулся с заряженным фотоаппаратом, снял издали могилу, потом то, что лежало внутри. Несколько раз сфотографировал и меня.
Казбек, что с тобою случилось? — спросил я, когда, спрятав аппарат в машину, он вновь уселся рядом.
Его словно прорвало. Он говорил о том, что мечтал стать москвичом. Для этого есть единственный путь: жениться на москвичке. Не получилось. Ни одна москвичка его не полюбила. Мечтал стать поэтом. Даже выпустил книжечку стихов с предисловием Расула Гамзатова. Дальше дело не пошло. Конкуренция местных и московских поэтов. Нужны связи, знакомства…
— Ещё нужен талант, — робко вставил я. — И удача.
— Таланта нет, — неожиданно согласился Казбек. — Удачи тоже… Ни в чём. Тамрико видел? Это моя любовь. Находится сам знаешь, в каких руках… Один раз хотел сделать фотоочерк — сенсацию, в Москву послать, в «Советскую Культуру», этот грузин не даёт.
Он стал сильно тереть глаза некрасивыми костистыми руками. Снова заплакал.
А я думал о том, что и ко мне не очень‑то благоволит удача, и моя женщина не со мной.
Сам не заметил, как тоже заплакал, уцепился за плечо Казбека, чтобы не свалиться в разрытую могилу.
Глянуть со стороны — наверное, глупая картина.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Под колёсами «газика» похрустывают покрытые утренним ледком выбоины горного шоссе. Мы с Хасаном спускаемся на равнину, чтобы там влиться в главную магистраль, ведущую к городу.
Не выспался. Провожу тыльной стороной ладони по лицу. Трёхдневная противная небритость. Не взял с собой из гостиничного номера бритвенный прибор. Думал, уезжаю на сутки. Оказалось, на трое. Обидно, что таким меня запомнит Мзия.
Как обычно и бывает в подобных случаях, Нодар с Хасаном вернулись к раскопу позавчера лишь поздно вечером. Без сторожа. Привезли огромный рулон плёнки для покрытия раскопанной могилы, видеокамеру. Казбек тотчас уехал. И не к епископу, а прямо в город, несмотря на то, что было уже совсем темно. Я уговаривал его не делать этого, переждать до утра. Он поцеловал меня в плечо и все‑таки уехал. Как он спускался в темноте, по этой узкой, виляющей над пропастями трассе?
— Хасан, будем в городе, сможем найти домашний телефон Казбека? Или хотя бы номер его редакции?
— Шамиль Асланович знает.
Печка в машине не работает. Да если бы и работала, брезентовый «Газик» продувает насквозь. От холода, от небритости чувствую себя совсем бесприютным. Особенно сейчас, когда оставил дом епископа Георгия.
Вчера Нодар с Хасаном и епископом чуть не весь день пробыли у открытой мною могилы. Нодар все детально измерил, зарисовывал, снимал на видеокамеру, описывал. Все, как оно лежало больше тысячи лет. Владыка Георгий совершил заупокойную службу над потревоженным прахом. Лишь к вечеру они вернулись домой. Принесли с собою золотой крест и полуистлевший свиток. Нодар с трудом дозвонился в Тбилиси директору своего института. Тот обещал утром выслать бригаду специалистов. Могилу нужно срочно законсервировать до снега.
А я провёл вчерашний день, не выходя из дома. Сейчас почёл бы за счастье вернуться, если б не надежда на то, что за эти несколько суток пришло на Главпочтамт письмо от Жанны.
— Хасан, заедем по дороге к гостинице на Главпочту?
— Не по дороге. Заедем, конечно. Я уже думал об этом. Скажите, а как вы можете находить то, чего никто не видит?