— Да какой на хрен «выпиваете»? — желание «уговорить» полностью улетучилось, — оно мне надо!? Сцать ходил!..
— Оно и видно: шары залил, думает, не вижу ничего!
— И вообще — не домогайся до меня, — отмахнулся от назойливой медички Сергей, — спать хочу! Вот ведь пристала…
Утром Серёгу общество начало «кушать», смеху было через край. Чеченца, правда, тактично не трогали, но и ему было неудобно. Тем не менее, он тоже прекрасно понимал создавшуюся «шутку юмора»: в любой больнице ночью, когда медсестра обходит с уколами, все, не просыпаясь, снимают трусы и переворачиваются.
Сергей продолжил свой рассказ:
— А потом, значит…
Но тут подъехал автобус…
Подъехал простреленный поверху автобус КАВЗ с чуваками. Ох уж эти КАВЗ! Всякие автобусы покорёженные видел, но как только КАВЗ, так обязательно простреленный, и именно поверху. А чуваки — это сводный отряд из Чувашии. К нашему удивлению с ними оказалось и несколько человек из якутского СОМа и… радости моей не было предела: среди земляков оказался мой одноклассник — Валерка Васильев, один из лучших моих друзей! Да-а, и покуролесили же мы с ним одно время… Лет десять с ним не виделись: женившись, он с семьёй уехал в район, и с тех пор я его не видел. Как выяснилось, земляки направлялись туда же, откуда возвращались мы, в мобилу[21], и, увидев нас, конечно же, остановились.
Завязались оживлённые разговоры. К радости хозяйки («да вас тут у меня никто не тронет!»), посыпались заказы на шашлык, пивцо. Со стороны центрального рынка, как бы между прочим, донеслись отзвуки гранатных разрывов и яростного скоротечного боя. Мы с омоновцем тут же сделали умозаключение, что нам крайне повезло с этой кафешкой: задержала она нас как раз на то время, достаточное для того, чтобы не попасть под обстрел в районе рынка. Привыкшие ко всему чуваши не обратили на этот шум абсолютно никакого внимания.
Наевшись и вдоволь наговорившись, чувашский отряд с земляками загрузились и уехали по своим делам, мы же двинулись в сторону авиапорта. К слову сказать, того одноклассника, я так до сегодняшнего дня и не видел. Знаю только что у него всё хорошо: работает, дети растут. Мать его рядом с нами живёт, рассказывает про него иной раз.
Владислав Сылларов тоже частенько рассказывал про своего однокашника: после окончания школы вместе поступили в университет, жили в общаге, в одной комнате. Друг был чеченцем, коренным якутянином, но после смерти родителей уехал на родину. Хизир был парень простой, как и все: особо ничем не выделялся, разве что был кандидатом в мастера спорта по классической борьбе и имел на щеке родинку размером с пятак. Девушкам эта родинка никаким боком не мешала, даже нравилась.
Как и положено, в студенческом общежитии существовала строгая межкурсовая иерархия, то есть старшекурсники частенько «прижимали» младших. Однажды под новогодний праздник Влад, второкурсник, что-то не поделил с третьекурсником — высоким парнем — волейболистом Женей Стругановым. Ну и благодаря природной настырности вернулся в свою комнату с солидным фингалом под глазом, где находилась компания друзей и уже несколько раз проигравшийся в карты и столько же раз бегавший в магазин за винишком Хизир.
— Владик, что с тобой, — спросил Хизир, — кто тебя?
— Сам разберусь! — но по Владику видно, что в данный момент он «разбираться» не в состоянии, — козёл!..
— Кто козёл!?
— Струганов! — в то время пули, которая продырявила его шею через много лет на чеченской войне, ещё не существовало, конечно же Владик не картавил и особо не выражался.
Хизир молча отставил стакан в сторону и вышел. Буквально через пару минут в коридоре раздались визг и крики — это разъярённый чеченец ураганом ворвался в комнату к третьекурсникам, бесцеремонно схватил лежащего на кровати заслуженного волейболиста за длинные волосья и выволок в коридор, где на глазах у опешивших друзей стал его мутузить.
Картина избиения была довольно забавная: длинный Женя стоит раком, коренастый Хизир намотал волосы на кулак левой руки и не даёт тому разогнуться, а правой и обоими коленями смачно отделывает обидчика своего центрального друга. Никто вмешиваться не желает. Напоследок Хизир презрительно всадил носком туфли в стоящего на четвереньках Женю, прямо, пользуясь карточной терминологией, в очко, после чего сплюнул, и гордо удалился.
После всего этого надругательства Женя, приняв вертикальное положение и вытащив из своего тела заднюю часть штанины, и чувствуя себя во всех смыслах обиженным, прихрамывая, побежал к своим однокурсникам — двум братьям-кабардинцам:
— Мужики, наших бьют!
— Кто!?
— Шылларов!
С чего он взял, что кабардинцы ему в чём-то помогут — непонятно. Всё население общаги стало свидетелем какой-то мутной, ни к чему не приведшей, разборки: кабардинцы минут пять, эмоционально жестикулируя руками, потолковали в коридоре с чеченцем на никому непонятном языке и, ничего не объясняя вызвавшему их Струганову, гордо удалились.
Позже Хизир объяснил Владу, что многие кавказцы, даже разговаривая на разных языках, понимают смысл сказанного. Но смысл сказанного, при этом, Владу не объяснил.
Если бы подобный случай произошёл в наше время, кавказцы, без сомнения, наверняка оказались бы крайними. А раньше ни национальности, ни вероисповеданию абсолютно никакого особого значения нормальными людьми не придавалось. Протестант на Пасху мог запросто позволить позвать к себе в гости православного соседа, причём неважно — старообрядца или какого другого, и дальше разбития крашеных яиц, шума не происходило. Бывали случаи, когда праздник продолжался у соседа мусульманина. Сразу оговорюсь — это не кощунство, такова уж природа нашего человека, а против природы, как известно не попрёшь, банкет должен иметь целостный и завершённый финал: желающие на выбор танцуют мазурку, лезгинку, польку или, на худой конец, цыганочку. Если уж праздник сильно в голову вдарил, то и евреечку сбацать не возбраняется. У хорошей картинки должна быть красивая рамка.
Имелись, конечно, временами, выпады отдельных представителей уважаемой конфессии: «Наша вера правая, мы лучше всех!» — но это, как правило, приводило лишь к безобидным столкновениям шумных бабушек, фанатично любящих Бога и преданно — своих духовных лидеров. К какой-либо явной победе или вражде, между верующими, это не приводило.
На первом же попавшемся на нашем пути блокпосту, тормознули легковушку, водитель — молодой кавказец, как-то радостно согласился довезти нас до «Северного».
Так как расстояние до авиапорта было довольно значительным, времени для разговоров, кроме стандартных вопросов: откуда, куда и как там у вас погода, тоже оказалось достаточным для того, чтобы парень рассказал нам свою историю. Чеченца звали Руслан.
В то время у меня и в мыслях не было, что когда-нибудь я буду излагать все эти рассказы на бумаге. По прошествии многих лет каждая фраза, услышанная мною там, на войне, обретает особый смысл. А изложенные без каких-либо комментариев эти повествования обретают множество направлений для размышлений.
Конечно, рассказывал он не так пафосно как описано здесь, и не так длинно, но уловив суть, можно и приукрасить. Вот его рассказ.
Стало известно, что войны всё-таки не избежать. Русское население в срочном порядке покидало республику. По телевидению всё чаще стали произноситься призывы вести борьбу с врагом. А кто враг, русские? Эта мысль была настолько абсурдна, что я никак не мог в неё поверить, мне казалось, что все вокруг просто спятили, и весь этот ажиотаж с призывами в ополчение, с непонятными штабами, скоро закончится. Утрясётся и закончится. Хотя кто его знает, рыба то гниёт с головы. Посмотришь на Ельцина с нашим фюрером-Дудаевым, так только удивляться и приходится.
Вообще-то была у меня мысль — может это я спятил, а все вокруг меня совершенно нормальные. Но потом на улицах появились люди с автоматами. Это как-то само-собой произошло, будто так и должно быть. Появились вспышки насилия в отношении русскоязычного населения.
21
Мобила, мобильник — МО МВД РФ, мобильный отряд, осуществляет руководство всеми отрядами на территории Северокавказского региона.