Этот вывод подтверждают и ученые Азербайджанской Академии наук: "Албанский язык относился к группе дагестанских языков. Албано-утийский этноязыковой аборигенный массив, несомненно, был основным на территории Албании" [45].
Интересна и постановка вопроса о том, как и когда отпочковались современные лезгиноязычные народности друг от друга. В связи с этим М.Ихилов пишет: "Предки этих народностей (лезгин — Г.А.) исторически входили в состав многоплеменного государственного объединения — Кавказскую Албанию и были известны под общим названием "леков", "албанцев". Этот термин следует отнести, — пишет М.Ихилов, — к современным горским народностям — лезгинам и лезгинским ответвлениям. Мы склонны думать, что в основе всех языков лекских племен лежал единый пралезгинский язык. Нашествие римлян, персов, арабов вызвало политический и этнический распад Кавказской Албании. Часть албано-лезгинских племен покинула прибрежные районы и ушла в глубь гор южных острогов Кавказа, создавая там своеобразные этнические общества. С течением времени (V — X в.) в языке, быту и культуре этих обществ в силу экономической и политической обособленности складывались свои особенности. Так сложились лезгинский, табасаранский, рутульский, цахурский и агульский языки и народности" [9].
Ф.Энгельс, характеризуя период распада племенных организаций, писал, что вместо родов и племен выдвигается разделение граждан по месту их жительства: "Решающее значение имела уже не принадлежность к родовым союзам, а исключительно место постоянного жительства, не народ подвергался делению, а территория: население в политическом отношении превращалось в простой придаток территории" [46].
"Так, — пишет М.Ихилов, — на смену племенным диалектам и приходят территориальные диалекты: племя как этническое образование начинает терять свое значение. На занимаемых племенными группами территориях вырабатываются специфические черты, появляются местные территориальные диалекты, в основе которых лежит один общий язык. С течением времени в силу естественно-географических, экономических условий существования эти территориальные диалекты настолько расходятся, что образуются относительно новые языки. По сути дела то же самое происходило у народностей лезгинской группы. Поэтому первые сведения о табасаранцах, рутульцах, цахурах, агулах как о самостоятельных народах мы находим не у античных, а у средневековых армянских, грузинских и арабо-мусульманских авторов" [9].
Далее М.Ихилов пишет: "И в этих случаях отпочковавшиеся родственные группы стремились селиться вблизи друг от друга" [30]. Как правильно отмечает Ф.Энгельс, в таких условиях "каждое племя оседало на новом месте не по прихоти и не в силу случайных обстоятельств, а в соответствии с родственной близостью соплеменников". [46]. Этим объясняется тот факт, что и поныне народности лезгинской группы расселены компактно. Обсуждая этот вопрос, М.Косвен отмечает: "Лезгины сохраняют поддерживаемое особыми географическими и историческими условиями разделение на живущих в Дагестане — собственно лезгин, табасаран, агулов, рутульцев и цахуров — и живущих в Северном Азербайджане — хиналугцев, Джеков, будугов, крызов и удин" [47].
2.4. ДЕШИФРОВКА ПИСЬМЕННОСТИ КАВКАЗСКОЙ АЛБАНИИ
Когда эта книга была написана, в газете "Алпан" [48], издаваемой в Баку, появились статьи профессора Я. Яралиева о дешифровке письменности Кавказской Албании. Ниже привожу полный текст статьи Я. Яралиева, опубликованной в журнале "Наш Дагестан".
Возрождением кавказско-албанской письменности и языкознания считается обнаружение И.Абдуладзе в сентябре 1937 года албанского алфавита в армянском списке (XV в.) Эчмиадзинского архива (Матенадаран, рукопись 7117). Этот "список" был впервые опубликован А.Г.Шанидзе [49]. Спустя 10-15 лет в Мингечаурских раскопках (Азерб.) были найдены скудные материалы с албанской графикой (камень под алтарным крестом (рис. 2.1), четыре подсвечника (рис. 2,2) и два куска керамики) [50].
Рис. 2.1. Албанская надпись на капители. Из раскопок в Мингечауре. 
С этого времени по сей день ведутся интенсивные научно-исследовательские поиски по дешифровке этих албанских памятников при помощи Матенадаранского списка [51-62]. Однако эти попытки не увенчались успехом: "… те немногие албанские эпиграфические памятники, которыми мы располагаем на сей день, до сих пор не дешифрованы (имеющиеся материалы по дешифровке, хотя и содержат отдельные верные наблюдения, в целом не убедительны)" [61]. Несмотря на то, что позже найденный близ селения Верхнее Лобко (Даг. АССР, Левашинский район) албанский алфавит [63] почти не отличается от Матенадаранского списка, учёные начали "реконструировать" албанский алфавит, сцелью приближения его к археологическим надписям. Таким образом С.Н.Муравьёву [61] удалось извлечь отдельные выражения и в некоторых случаях даже предложения из надписей на Мингечаурских материалах. Тем не менее эти выводы, как мы увидим ниже, нельзя считать окончательными. Очевидно, поэтому Г.А.Климов считает, что "среди совокупности актуальных для современного кавказского языкознания задач нельзя не упомянуть проблемы дешифровки агванской (кавказско-албанской) письменности, положительное решение которой позволило бы раскрыть ещё одну важную страницу в культурной истории народов Дагестана и Северного Азербайджана" [57].