В решении задачи, намеченной Гюлибеем, была еще одна трудность. Свою операцию в турецком приморском городе начальник МАХ усиленно скрывал от анкарского начальства. Открыться означало признаться в провале с Топоридзе. А это, можно считать, — конец карьере. В случае же удачи это будет для начальства большим сюрпризом. Одним словом, Гюлибей не имел возможности привлечь к проведению операции других лиц, даже из подчиненного ему аппарата МАХ. Вся надежда была на преданного агента, завербованного из числа турецких контрабандистов.
Был один из вечеров 1933 года...
Гюлибей в сопровождении контрабандиста направлялся к турецко-советской границе. Проводник, житель одного из населенных пунктов приграничной зоны, прекрасно знал местность — каждый кустик, каждый камень были знакомы ему. Для турецких пограничников Гюлибей был своим человеком. Согласовав с ними в принципе план операции, он действовал самостоятельно.
В подобных случаях предупрежденные заранее стражи границы, как правило, вообще не вмешивались в дела разведчиков, последние же старались скрыть от пограничников свои намерения. Турецкие контрабандисты выполняли разные задания любой разведки, в зависимости от суммы, получаемой за это.
Согласно договоренности, с каждой стороны должно было быть по два человека, кроме самих Гюлибея и Топоридзе, в том числе по одному военнослужащему. В качестве военнослужащего Гюлибей взял с собой контрабандиста, а Топоридзе — Рамазанова. По координатам, полученным от Гюлибея во время последней встречи, Топоридзе и Рамазанов пересекли советско-турецкую границу и направились к месту предполагаемой встречи. В ту же минуту к назначенному месту подошли Гюлибей и его спутник. Судя по их внезапному появлению, Рамазанов предположил, что турки, видимо, уже давно здесь и, спрятавшись в кустах, вели за ними наблюдение.
— А где же третье лицо? — обратился к Топоридзе турецкий капитан.
— Вы, земляк, сказали, чтобы я оставил своего проводника на советской границе. Он ждет нас там, — спокойно ответил Топоридзе.
— Молодец, Шота, я просто хотел уточнить, — уклончиво сказал Гюлибей, поняв, что его вопрос был неприятен Топоридзе.
— Вы просто хотели проверить меня, — заметил Топоридзе.
— Не обижайся, Шота, мы теперь в безопасности, — скрывая охватившее его внутреннее волнение, произнес дагестанский эмигрант. Он был доволен, что ему удалось заманить советских людей в турецкую зону.
«Первая часть операции осуществлена, теперь нужно завершить вторую, — лихорадочно думал Гюлибей. — С помощью турецких пограничников можно сразу арестовать советских представителей, но это рискованно. Большое скопление людей на турецкой стороне насторожит советских пограничников, которые, по-видимому, тоже ведут наблюдение за этой встречей. Раз Топоридзе связан с ОГПУ, то этого можно ожидать».
Окончательная цель была близка. Гюлибею хотелось ускорить ход событий. Обратившись к Топоридзе, он сказал:
— Пусть наши вояки поговорят между собой, а мы с тобой выпьем по чарочке водки, а? Пока я шел сюда по этим проклятым ущельям и кустарникам, очень устал, боялся даже, что мы разминемся, — сказал Гюлибей и, по-дружески взяв Шоту под руку, отвел его в сторону, чтобы дать возможность военным поговорить наедине.
Гюлибей и Топоридзе сели. Дагестанский эмигрант достал флягу и налил в пахнущие рыбой стаканы какую-то жидкость. Выпили залпом и стали закусывать... Не прошло и минуты, как у Топоридзе начала кружиться голова. Ему стало даже неудобно за свою слабость, моряк подумал, что это, возможно, связано с усталостью. Но вскоре Шота почувствовал, что теряет сознание. Собрав всю свою волю, он крикнул:
— Али Каси... — не закончив фразы, Топоридзе упал на землю.
Рамазанов не успел повернуться на крик своего товарища, как раздался властный голос человека, возникшего словно из-под земли:
— Руки вверх!
Первыми руки подняли Гюлибей и его спутник, а вслед за ними и Рамазанов, который не понимал еще, что происходит. Мужчина быстро подошел к Гюлибею и спросил:
— В каком кармане пистолет?
Гюлибей, узнав по голосу Шевкета, произнес:
— Перепугал же ты не только наших гостей, но и меня.
Соображая, каким образом хозяин бара «Кара дениз» в такой поздний час очутился здесь, Гюлибей решил предупредить его:
— Лишних слов не говорить! Наш моряк должен ответить перед нами за то, что он посещает не только бар «Кара дениз», но и еще одно заведение, в Батуми.