Гюлибей в ярости закричал:
— Фокусы ОГПУ, «товарищ» чекист! Я не из пугливых!..
— Потрудитесь, гражданин Гюлибей, прочитать автографы на оборотной стороне фотокарточек, — сказал Рамазанов.
Гюлибей прочитал и молча уставился в одну точку. С минуту он молчал; затем, опустив голову, признался:
— Да, подписи принадлежат моим братьям по Народной партии горцев Кавказа. Неужели все они попали в чекистский капкан?
— Вы сомневались в этом?
— Я никогда не думал, что о моей тропе через турецко-советскую границу знают ваши чекисты.
— В таком случае, почему вы «завербовали» Топоридзе? — усмехнулся Рамазанов.
— Для связи с моими агентами, действующими на вашей территории.
— А до этого как вы поддерживали с ними связь?
— Через моего верного агента-связника.
— Как его фамилия?
— Больше вы ничего не хотели узнать о нем?
— Я помогу вспомнить. Видимо, память стала изменять вам, — сказал Рамазанов и положил перед Гюлибеем фотокарточку, на которой был запечатлен человеческий труп.
— Я знаю, фотокарточек, на которых сняты трупы, у вас много, — съязвил преступник.
— Тогда, может быть, вот эта штука поможет вам опознать вашего покойного часовщика, — сказал Рамазанов, показывая Гюлибею номер журнала «Кавказ», обнаруженный у погибшего.
— И журналов, отнятых вами у моряков загранплавания, тоже много, — с презрением произнес Гюлибей.
Рамазанов предъявлял арестованному одно за другим неопровержимые доказательства, собранные чекистами.
— Отдавая должное вашим знаниям в области криминалистики, я надеюсь, вы не откажетесь от отпечатков ваших собственных пальцев?
— Конечно, нет. Но узоры моих пальцев ваши работники сняли при аресте, — зло бросил Гюлибей и желчно добавил: — В этом вы, пожалуй, не уступаете гению мировой криминалистики Гуверу.
Предъявляя арестованному акт экспертизы о результатах сличения пальцевых отпечатков Гюлибея с отпечатками, которые были обнаружены на одной из страниц журнала, найденного у Кахримана, Рамазанов сказал:
— Наши эксперты утверждают, что эти отпечатки идентичны.
— Напрасно вы ждете от меня признания, — заявил арестованный, ознакомившись с актом экспертизы.
— К номеру журнала последними прикасались двое: вы и часовщик. Исследования отпечатков, снятых с журнала, подтвердили нашу версию о том, что вы вручили его часовщику во время последней встречи. Мы «благодарны» вашему часовщику за то, что он даже в минуту смертельной опасности не избавился от сумки, которой вы его снабдили. Она действительно водонепроницаема. Я думаю, что теперь отпираться бесполезно.
Гюлибей молчал.
— Почему вы оплачивали шпионский труд часовщика золотыми монетами царской чеканки? — поинтересовался чекист.
— Он согласился работать с нами именно на таких условиях. Часовщик, как и все мы, выходцы из Российской империи, верил, что золотые монеты еще пригодятся. Что касается журнала, то я действительно передал его Кахриману во время последней встречи. Дальше по неизвестной мне причине связь с часовщиком прервалась. Это обстоятельство заставило меня прибегнуть к вербовке вашего моряка, из-за чего я и очутился в этой клетке. Теперь я убедился, что вы контролировали мою тропу через границу. Но как чекистам удалось поймать тех, кого Мехмет и Джим засылали к вам через Польшу? — с любопытством спросил Гюлибей.
— Хотя воинские звания у вас с Рашидовым и разные: он — полковник, а вы — капитан, но почерк один, — заметил Рамазанов.
— Что вы имеете в виду?
— Шпионы, завербованные вами, а также Тарланом под руководством Мехмета и Джима и засылаемые через Польшу с помощью Рашидова, интересуются одними и теми же вопросами. Все ваши кадры начинают с болтовни: «Советы обобществляют жен», «всех кур сдают в коммуну», «новая власть — временное явление» и так далее. Грубая работа, господин Гюлибей!
— В этом вы правы. Но зато мы разнились в действиях.
— Вы имеете в виду поджоги колхозных амбаров и убийства советских активистов, совершенные вашими агентами?
— Хотя бы! — ответил Гюлибей.
— Что вы еще хотите уточнить?
— Наш журнал «Кавказ» действительно поступал в ОГПУ?
— Не в ОГПУ, а в его котельную. Мы им растапливали печь, — ответил чекист.
— Напрасно. В нем выступают лучшие умы северокавказцев, проживающих за границей, — заметил эмигрант.
— Лучшие умы не покидают Отчизну, а в клеветнических измышлениях ее предателей советские люди не нуждаются. Если вы удовлетворены моими ответами, то прошу рассказать, какую цель преследует ваш конгломерат, именуемый вами какой-то партией?