– Что ты можешь сказать об этой картине?
– Это натюрморт, на котором изображена кастрюля, свеча и ваза. Изображены они не реалистически. Какие-то они очень искареженные.
– А когда, по-твоему, была написана эта картина?
– Не знаю, но думаю, что не так давно. Судя по стилю, художник наш современник.
– О! Ты уже рассуждаешь, как искусствовед. Ну а что еще ты можешь сказать о ней? Какое она производит на тебя впечатление?
– Что-то она уж слишком мрачная.
– Совершенно верно. А как ты думаешь, почему она такая мрачная? Когда ее написал художник? Ты учти, что художники очень тонко чувствуют время и происходящие события. Так, все-таки, когда?
– Ну, наверное, во время войны или оккупации.
– А в какие, примерно, годы?
– 1941–1945.
– Видишь, ты не ошибся. Это натюрморт Пикассо, написанный в начале 1945 года. Ты не искусствовед, но точно определил год написания картины. – Виталий стоял ошарашенный. – Это значит, что рукой настоящего художника всегда водит время, а особенно рукой такого крупного мастера, как Пикассо.
Наш шеф подозрительно посмотрел на меня.
– Не морочьте голову! Вы предварительно договорились друг с другом?
– Клянусь, – ответил Виталий, что я вижу эту картину в первый раз.
– Очень убедительно. Нужно будет рассказать об этом на заседании кафедры. А самое главное, что это полностью укладывается в ленинскую теорию отражения, а если еще учесть, что Пикассо был коммунистом – это удачный пример.
После этого первого выступления мне стали верить. Но самое трудное было впереди. Постимпрессионизм, сюрреализм, ташизм, абстракционизм и прочие «измы». Кое-как мне удалось справиться и с этим. Зато экзамен по философии у меня прошел довольно легко.
Мы его сдавали вместе с председателем профкома института. Как мне рассказали, его выловил в коридоре шеф, ибо на месте застать его было невозможно, и заявил:
– Вы числитесь старшим научным сотрудником, вы наметили сделать диссертацию, а до сих пор не сдали кандидатского минимума. Тянуть дальше некуда. Сейчас аспиранты сдают философию, идите сдавать вместе с ними.
Так я оказался с Петром Илларионовичем на экзамене за соседними столами.
– Ты, говорят, сильно умный, – сказал он мне шепотом. – Я не хочу идти после тебя, я пойду первым.
Когда он изрядно завяз в вопросах, предложенных в билете, преподаватель сказал членам комиссии:
– Ну, это наш профсоюзный вождь. У него не хватает времени на все. Поэтому мы его мучить не будем. Я вам лучше задам такой вопрос: какой основной принцип социализма?
– От каждого по способности, каждому по труду.
– Молодец. Очень хорошо! Ну, а теперь скажите нам основной принцип коммунизма.
– От каждого по способности (пауза)…. и каждому по возможности.
– Мне кажется, что вы что-то путаете. Попробуйте еще раз.
– От каждого по способности… и каждому по возможности, точно. Вы меня не собьете.
Когда он вышел после экзамена, шеф осведомился:
– Ну как?
– Тройка!
– Что ж так слабо?
– Ничего не слабо. Тройка – это государственная оценка.
Ко мне отнеслись либерально. Преподаватель сказал: «Ну, его можно не спрашивать. Он философию знает на пять. У него даже есть своя концепция современного искусства». Никто не возражал, так как подошло время обеда.
Так как аспирантуру я оформил как заочную, у меня была возможность продолжить проектирование. Мой шеф на работе принял мое поступление враждебно и не дал мне положенного аспирантского дня в неделю. Человеком он был крайне честолюбивым, и, когда напивался, произносил такой монолог:
– Ха! Что такое архитектура? Никто здесь, кроме меня, этого не знает. Вы думаете, Шура, что вы хороший архитектор, потому что вы умеете хорошо рисовать и компоновать? Вы глубоко ошибаетесь. Нет, это я хороший архитектор. Вы умеете рисовать, зато я знаю, что хорошо, а что плохо. Вот в чем заключается настоящий архитектор. А поэтому я выпью дополнительную рюмку без вас, я ее заслужил.
Я с ним не спорил. Он рисовать не умел, но я его ставил в соавторы, и это, с одной стороны раздражало его самолюбие, зато с другой стороны тешило, и сглаживало тем самым наши отношения. Зная, что он окажется в авторах, он отдавал мне лучшие объекты.
РАДОСТЬ ПОБЕДЫ
…Приближалось время ланча. Стол накрыли не в гостиной, и не в комнате, где обычно закусывали и пили кофе сотрудники и ученики. Был накрыт огромный стол, за которым обычно обсуждались новые эскизы и показывали проекты заказчикам. Он располагался посредине зала, где работали архитекторы. На нем стояли бутылки с французским шампанским «Lanson», сладости и фрукты. Видно было, что накрывали наспех, так как торты были принесены из ближайшего супермаркета: Chocolate Snack Cake, Apple Dandy Cramb Cake и, конечно, любимые Мастером Eclairs.