— Странно, куда они подевались? И запаха никакого нет, а ведь такая вонь была!
Затем он повернулся к Шурику и назидательно сказал:
— А вы, молодой человек, в следующий раз так не стучитесь! А то, как это называется? Ломитесь в открытую дверь. Сорвали мне научный эксперимент, я из-за вас потерял ценные образцы..., ну ладно,— он посмотрел поверх очков на Шурика.— Я надеюсь, вы меня поняли? В следующий раз стукните так легонечко три разика и заходите.
— Доктор, я так понимаю, что следующего раза не будет. Это ошибка. Я совершенно здоров!
— Вы знаете, молодой человек. Эту фразу я слышу уже в тысячный, а может, и в десятитысячный раз за свою жизнь. Вся прелесть вашей болезни в том и состоит, что она для вас совершенно незаметна. Я так думаю, у нас с вами впереди предстоит долгая и плодотворная совместная работа. Вы ведь знаете о том, что больной должен помогать врачу бороться с недугом. Будем бороться?
Внутри у Шурика все закипело, а потом его прошиб холодный пот. Ему показалось, что он скользит по наклонной ледяной горе и не может остановиться, даже если сорвет себе все ногти! Этот экземпляр, стоящий перед ним, был похлеще всех предыдущих. А от него зависело все в этой больнице.
Тогда Шурик собрал в кулак все свои нервы и спокойно, но настойчиво заговорил:
— Доктор, я делаю официальное заявление. Совершено преступление. Похищена девушка. Что с ней сейчас — неизвестно! Я виноват во всем происшедшем. И я знаю преступников в лицо.
Главврач сделал знак медсестре:
— Запишите, пожалуйста, все, что он говорит, в его историю болезни. Это очень важно для создания клинической картины заболевания,— он повернулся к Шурику.— Когда мы вас вылечим, вы почитаете эти записи на досуге и не поверите. Знаете, как вы будете нас благодарить?
Кстати, многие больные после курса лечения даже не хотят от нас уходить. Может, и вы останетесь? И Букашкин игриво посмотрел на Шурика. Тот с шумом выдохнул воздух.
— Доктор, если вы меня не выпишите по-хорошему, я сам уйду. А потом еще и пропишу о вас в газете.
Ричард Львович масляно улыбнулся.
— Грамотных мы любим. Они обычно у нас наглядные пособия изготавливают. Вы красиво писать умеете? Это всегда ценится... Ладно, хотите серьезно? — он поманил Шурика пальцем к себе.
— Ну, наконец-то! — облегченно вздохнул тот и придвинулся к доктору.
— На ушко, на ушко,— снова поманил тот, и когда Шурик подставил ему свое ухо, вкрадчево шепнул.— Куда ты денешься с подводной лодки?
Тут же у Шурика внутри произошла термоядерная реакция. Он схватил Букашкина за грудки и начал трясти, как грушу.
Медсестра в то же мгновение нажала кнопку тревоги. Над дверью кабинета завертелась мигалка и взвыла сирена.
Со всех концов здания к кабинету главврача побежали санитары. Двое, что были ближе всех, вломились в дверь и в доли секунды скрутили Шурика. Затем спеленали его черной смирительной рубашкой и поставили на ноги.
Сирена умолкла.
Санитары вытолкали Шурика в коридор. Доктор и медсестра вышли следом.
— Да, правильный диагноз, поставил товарищ Саахов, хоть и не профессионал,— сказал главврач.
— Да, согласилась медсестра.— Просто удивительно, как в воду глядел. А какой устойчивый синдром!
— Думаю я, что придется нам попотеть, чтобы вернуть его обществу. Нужно обязательно позвонить товарищу Саахову и предупредить, что его гость еще надолго у нас задержится.
— Саахов?! — переспросил Шурик и уперся ногами в пол.— Постойте, не уводите меня! Я, кажется, все понял!
— Это интересно,— доктор дал знак санитарам остановиться. Говорите, больной!
Шурик, как кенгуру, подскакал к нему поближе и наклонился к самому лицу.
Доктор отшатнулся от него, но вдруг заметил соринку, зацепившуюся за складку смирительной рубашки, и, забыв о собственной безопасности (порядок прежде всего), подошел ближе к буйному пациенту и стряхнул соринку щелчком пальцев.
Шурик не оценил оказанной ему услуги, он только странно посмотрел на заботливые манипуляции врача и заговорил о своем:
— Это ведь Саахов упрятал меня сюда? Так?
— Не упрятал, а направил в момент острого,— доктор выразительно щелкнул себя пальцами по горлу,— кризиса. Вы должны быть ему благодарны. Он вовремя распознал
тяжелое заболевание и вовремя нас предупредил. Хотя процесс уже далековато зашел!
— Так вот, что я вам скажу,— Шурик нахмурил брови в глубокой задумчивости, а потом тоном следователя, напавшего на нить, ведущую к разгадке, сказал.— Саахов и украл эту девушку.
— Правильно! — подпрыгнул доктор.— Украл, в ямку закопал и надпись написал.
— Да, Саахов!..
— Саахов — уважаемый гражданин. А вы — алкоголик и шизофреник. Мы вас вылечим. Алкоголики — наш профиль! — похлопывал по связанным рукам Шурика Ричард Львович.
Тут Шурик решил изменить тактику. Ему казалось, что он нашел выход из этой ситуации. Он жалобно попросил доктора:
— Развяжите меня.
— А вы будете себя хорошо вести?
— Да, я обещаю.
— Ну, хорошо. Я вам верю. Санитары, развяжите его. Он больше так не будет.
Санитары распустили длиннющие рукава смирительной рубашки и стянули ее с Шурика.
Тот стоял весь измятый и нахохлившийся, как мокрый воробей. Он выглядел поверженным.
— Ладно, я понимаю. Вы все мне не верите. Главврач выразительно посмотрел на медсестру и санитаров.
— Вот видите, кажется, кризис проходит. По крайней мере, видны первые признаки ремиссии.
Они все согласно закивали головами. Шурик снова привлек к себе внимание.
— У меня есть к вам большая просьба.
— Какая же?
— Доктор, обещайте, что вы ее выполните.
— Ну как я могу обещать, не зная, что вы там придумали. Может, вы попросите меня прыгнуть в колодец или поджечь больницу?
— Нет, ничего подобного.
— А может, вы попросите, чтобы я вас отпустил?
— И не это.
— Ну что ж, я рискну. Только, если вы меня разочаруете, мы с вами дружить не будем.
— Так вы обещаете, доктор? — испытующе посмотрел на него Шурик.
— Обещаю. Излагайте.
Шурик выпалил на одном дыхании:
— Я могу видеть прокурора?
Доктор, стоявший все это время в напряжении, облегченно вздохнул.
— Ну, делов-то, а я-то думал.
— Так могу?
— Конечно, можете! Нет проблем,— и он обратился к медсестре.— В какой палате у нас «прокурор»?
— Кажется, в четвертой, где раньше Наполеон был! После услышанного у Шурика подкосились ноги и перед глазами все закружилось. Он упал в обморок.
— Сделайте ему укольчик и отнесите в палату. Пусть проспится,— распорядился доктор.
Придя в себя, Шурик стал мучительно искать пути к выходу. Позвонить было некому, почти все, кого он знал, его предали. Да и к телефону его вряд ли подпустят.
А что, если попробовать бежать? Это ведь не тюрьма. Пулеметных вышек нет, стрелять в него никто не будет.
Другого выхода нет. Отсюда он ничего не сможет сделать. Ни один здравомыслящий человек сюда не заглянет.
Шурик поднял голову и огляделся. В комнате снова сидел санитар, но он спал. Шурик поскрипел кроватью, потом поднял и уронил тапочек, но санитар не проснулся.
Тогда он сполз с кровати и начал прокрадываться к окну. Выглянув в окно, Шурик увидел, что перед ним никого нет, и перекинул ногу через подоконник.
Вдруг сзади раздался окрик:
— Стой! Кто идет?
Сердце у Шурика остановилось, потом забилось снова. Он повис на подоконнике.
— Уже никто никуда не идет,— ответил он и стал залазить обратно.
Вот уж не везет. Проснулся этот болван. Но болван, кажется, не очень удивился поступку Шурика.
— Иди себе, если хочешь. Время действия укола уже прошло. Но зачем в окно лазить, если есть дверь?
Шурик удивленно переспросил:
— Мне что, можно выйти?
— Конечно,— согласился санитар.— Сколько можно сидеть в этой палате? Вон какая погода на улице!
Шурик ничего не понимал. Для чего тогда был весь предыдущий спектакль? Что это за волокита?