Ростислав Андреевич Фадеев
Кавказская война
ОПОЗДАВШИЙ ПОТЕМКИН
Генерала Фадеева лучше помнят на Балканах, чем в России. На родине его имя известно лишь узкому кругу специалистов, его сочинения последний раз издавались сто с лишним лет назад, единственная книга о нем вышла тиражом 150 (!) экземпляров[1]. Между тем это очевидная несправедливость. Прислушаемся к мнению компетентных людей. Граф С.Ю. Витте, родной племянник нашего героя: «Должен сказать, что я не встречал в своей жизни человека более образованного и талантливого, чем Ростислав Андреевич Фадеев, что, впрочем, должно быть известно всем образованным людям в России (увы! — Авт.), ибо Фадеев написал замечательные работы не только по военной части <…>, но и по внутренней и внешней политике <…>»[2]. Крупный русский правовед барон Б.3. Нольде: «Я не знаю книг по восточной политике России, равных по силе и по широте исторического горизонта фадеевской «Кавказской войне» и его «Письмам С Кавказа»; конечно, славянская внешняя программа России нигде не излагалась глубже и зрелее, чем в его «Мнении о восточном вопросе»; наконец, лучшим выражением идей русского конституционализма эпохи Александра II бесспорно была <…> книга Фадеева «Русское общество в настоящем и будущем (Чем нам быть)» <…>»[3]. Современный молодой, но весьма основательный историк И.А. Христофоров говорит о Фадееве как о «несомненно талантливом писателе и оригинальном мыслителе»[4]. Не настало ли время сдуть пыль с пожелтевших страниц и воздать должное этому выдающемуся человеку?
Ростислав Фадеев родился в Екатеринославе 28 марта 1824 года в старинной дворянской семье. Его отец, Андрей Михайлович, уже в 1840-х годах дослужился до поста саратовского губернатора, затем был управляющим государственными имущества-ми в Закавказском крае, членом Совета Главного управления наместника Кавказского с чином тайного советника. Мать, Елена Павловна, урожденная княжна Долгорукая, отличалась редкой образованностью и даже ученостью: она известна в истории науки своими вполне профессиональными исследованиями кавказской флоры. Кроме Ростислава, в семье было три дочери: Елена (в замужестве Ган, мать известной теософки Е.П. Блаватской), Екатерина (в замужестве Витте, мать Сергея Юльевича) и Надежда (в дальнейшем издательница посмертного собрания сочинений брата). Многое сын взял от родителей, но еще больше пришло от дальних предков — прежде всего горячий, вспыльчивый, иной раз даже буйный нрав. Карьера не задалась ему с юности. Уже в пятнадцать лет, в Петербургском артиллерийском училище, молодой человек попал в историю — дал пощечину офицеру-воспитателю (тот якобы грубо схватил его за волосы). Император Николай Павлович нарушений дисциплины не прощал никому, и строптивый юнкер был отправлен в ссылку, в крепостную артиллерию Тирасполя, простым солдатом. Через три года он вышел в отставку и уехал к родителям в Саратов, где несколько лет прожил без определенных занятий, усердно пополняя свое образование чтением огромного количества исторической и философской литературы. Однако натура иногда брала свое, и Фадеев срывался, пускаясь во все тяжкие: то разгуливал по городу в костюме Адама, то палил в воздух из пистолетов, — очевидно, горячая кровь юноши требовала дела.
И вот он уже, с 1850 года — волонтер Кавказского отдельного корпуса, без чина и должности доблестно сражается в рядах русских войск. В 1852 году — получает чин подпоручика и орден св. Анны 3-й степени с бантом, в 1853-м — чин поручика и золотую саблю с надписью «За храбрость», в 1854-м — орден св. Владимира 4-й степени с бантом. В это же время Ростислав Андреевич осуществил и свои первые литературные опыты — статьи в газете «Кавказ». Продвигаясь по лестнице чинов и званий, Фадеев в 1856 году становится офицером штаба Отдельного Кавказского корпуса, в 1857-м — штабс-капитаном, в марте 1858-го — капитаном, а с сентября того же года — офицером «для особых поручений» при главнокомандующем Кавказской армией князе А.И. Барятинском и близким сотрудником начальника штаба Д.А. Милютина. Эти незаурядные военные руководители оценили не только храбрость и распорядительность темпераментного и эксцентричного капитана, но и его блестящее перо. Фадеев делается чем-то вроде пресс-секретаря Кавказской армии. Но и «бой кровавый» продолжает его манить — именно он настоял в 1859 году на штурме последнего оплота Шамиля, аула Гуниба, который многие предлагали взять измором, и не только настоял, но и сам, в составе лейб-гвардии Измайловского полка, принял в этом штурме самое непосредственное участие, что отмечено орденом св. Станислава и чином полковника. Барятинский подарил ему после капитуляции Шамиля личное знамя легендарного имама (то самое, которое на известной картине Ф. Рубо вождь мятежных горцев передает в руки русских офицеров). Он же поручил новоиспеченному полковнику написать официальную историю Кавказской войны. В 1860 году Фадеев издал ее под названием «Шестьдесят лет Кавказской войны». 9 марта 1860 года за эту книгу Ростислав Андреевич был избран действительным членом Русского географического общества.
Итак, карьера выправилась. Фадеев получает генеральский чин (1864), успех у читателей он закрепляет серией статей в «Московских ведомостях» (1864–1869) под общим названием «Письма с Кавказа», написанных по поручению нового наместника Кавказа, великого князя Михаила Николаевича, при котором он также несколько лет состоял для «особых поручений». В эти годы Милютин становится военным министром и развертывает широкую программу реформирования российской военной системы; Фадеев — один из его талантливых и усердных сотрудников. Однако тогда же назрел раскол в высших военных кругах России. Генерал-фельдмаршал князь Барятинский, немало способствовавший выдвижению своего талантливого начальника штаба на пост военного министра, быстро убедился, что тот не намерен становиться ничьим орудием и проводить в жизнь идеи, с которыми не согласен. С этого началась долгая вражда Милютина и Барятинского, расколовшая весь офицерский корпус империи на сторонников победителя Шамиля, или «ретроградов» (т. е. консерваторов), и «либералов», поддерживавших военного министра. Конечно же, в борьбе двух высоких военных авторитетов наш герой не мог не участвовать — своим пером. В течение 1867 года Фадеев напечатал в «Русском вестнике» (а в 1868 году издал отдельной книгой) серию произведших глубокое впечатление на публику статей под общим названием «Вооруженные силы России». Заодно он писал для Барятинского докладные записки по различным вопросам реформ, которые князь подавал императору, оспаривая каждый шаг Милютина.
Конечно, разногласия между Милютиным и Фадеевым не укладывались в схему карьерных устремлений, хотя историк 1950-х гг. П.А. Зайончковский ухитрился объяснить поведение последнего чисто корыстными мотивами[5]. На самом деле Фадеев протестовал потому, что реформы военного министра во многом казались ему механическим, некритичным перенесением западного опыта на русскую почву, в то время как сам Ростислав Андреевич ратовал за всесторонний учет национальных особенностей и полное использование богатейшего отечественного опыта — все тот же пункт расхождения между реформаторами, что и в наши дни… Фадеев обосновывал «замещение искусственного, заимствованного устройства Вооруженных сил устройством натуральным, соответствующим национальным особенностям и в этом смысле национальным русским…». Он считал, что России предстоит решать великие военно-политические задачи, несовместимые с либеральными «канцелярскими» реформами в военном ведомстве. Глубокое изучение военных вопросов закономерно привело его к проблемам военной политики и политики в целом.
Уже в 1869 году, покинувший к тому времени Кавказ и прикомандированный к министерству внутренних дел, генерал-писатель впервые изложил свою программу решения восточного вопроса в серии статей, помещенных в «Биржевых ведомостях», а затем изданных отдельной книгой. Во «Мнении о восточном вопросе» анализ Фадеева оплодотворен использованием геополитической методики Милютина, несмотря на всю сложность их личных взаимоотношений. Ничего необычного в этом нет, русские генштабисты уже выполняли к этому времени такие анализы в служебных документах. Но в данном случае важен не столько анализ, сколько синтез, который в полной мере дается только истинному геополитику. Но об этом ниже, а пока что напомним, что впервые в России геополитическая экспертиза была произведена частным лицом, и не в интересах властных структур Российского государства в узком смысле, а в интересах славянского движения, которому наш герой отдался со всеми присущими ему страстью и безоглядностью. «Мнение о восточном вопросе» вызвало огромный резонанс в России, в славянских землях, да и во всем мире. Книга была переведена на английский, болгарский и чешский языки, несколько чешских общин постановили даровать ее автору почетное гражданство. За Фадеевым упрочилась репутация одного из ведущих панславистов. Но нельзя сказать, чтобы его публицистическая и политическая активность особенно нравилась «наверху», и не только Милютину, называвшему своего упорного критика «авантюристом и пройдохой», но и канцлеру А.М. Горчакову, которому панславизм неуемного генерала мешал выстраивать русско-австрийские отношения, наконец, он стал раздражать самого императора. Как-то, гуляя в Царскосельском парке, Ростислав Андреевич столкнулся нос к носу с «обожаемым монархом». «Ну а что — ты все пишешь? Скоро ли перестанешь писать?» — такие вот вопросы задал Александр II верному слуге престола… 21 мая 1870 года генерал-майор Фадеев был «уволен за болезнью от службы с мундиром».
1
Кузнецов О.В. Р.А. Фадеев: генерал и публицист. — Волгоград, 1998. Материалами этой содержательной монографии, написанной на основe кандидатской диссертации, с привлечением множества архивных источников, мы активно пользовались во время работы над данной статьей.
4
Христофоров И.А. «Аристократическая» оппозиция Великим реформам. Конец 1850 — середина 1870-гг. — М., 2002. - с. 294–295.
5
Зайончковский П.А. Военные реформы 1860—1870-х годов в России. — М., 1952. - с. 127–130.