Происхождение мюридизма пытались связать с сектами Исмаэлитов и Гашишинов; появление его на Кавказе выводили из Бухары. В этом, может быть, и есть основание, но только оно не нужно для объяснения этого учения. Мюридизм мог родиться на Кавказе, как и теперь рождаются в Азии разные мусульманские толки, от естественной потребности духа, возбужденной, но не удовлетворенной Кораном; а развился он в таких размерах потому, что служил выражением главной страсти и главной черты исламизма, ненависти к неверным, в стране, занятой неверными. Мюридизм не создавал своего богословия; он разнится от веры, общей всем суннитам, только крайностью своих выводов. Проповедь его основана на особенном объяснении тариката[7]; части закона, содержащей учение об обязанностях человека. Но в этом отношении он превзошел всякую степень мусульманского изуверства и, можно думать, досказал последнее слово исламизма. Мюридизм выключил из жизни человека все человеческое и поставил ему два правила: ежеминутное приготовление к вечности и непрерывную войну против неверных, предоставляя на выбор – смерть или соблюдение этих правил во всей их фанатической жесткости. Шариат был восстановлен в первобытном виде. Над людьми проведен безусловный уровень, и различие между ними определилось только духовными степенями. Поборники мюридизма шли к своей цели кратчайшею дорогой и, не дожидаясь, чтобы чувство религиозного равенства утвердилось привычкою, предпочли утвердить его топором. Владетели, дворяне, где они были, наследственные старшины, люди уважаемых родов или просто уважаемые лично до появления мюридизма были вырезаны один за другим, и в горах действительно устроилось на время совершенное равенство, потому что не осталось никого, кроме черных людей. За невесту, кто б она ни была, дочь ли первого наиба или последнего пастуха, вено определено неизменно в 1 руб. сер. Все, что напоминало старину, – пляски, игры, брянчанье на балалайке были объявлены светскими обрядами, достойными смерти. Безусловное повиновение старшему духовному, как в монастыре, сделалось первым долгом. Фанатизм и страх переломили людей, не признававших до тех пор ничего, кроме личного произвола.
Пожертвование имуществом, жизнью и семейством, когда того требовала власть, разумеется, считались ни во что. Стремясь поработить себе людей всем существом – мыслью и совестью, – мюридизм должен был подчинить их всечасному надзору. Во всех горах над несколькими домами были поставлены мюриды, перед которыми открывались даже тайны азиатского терема; они отвечали за каждое действие, за весь домашний быт подчиненных им людей. Неукоснительное соблюдение самых мелочных обрядов веры составляло, естественно, первый закон нового учения; но оно этим не довольствовалось. Играя волею и привычками людей, мюридизм всякий день запрещал что-нибудь: сегодня курение табаку, общее всем мусульманам; завтра употребление чесноку, без которого горец жить не может, и так далее. Телесное наказание было насильно введено у людей, которые бывало считали стыдом, если кого-нибудь можно было попрекнуть тем, что его высекли ребенком. Подчинив себе человеческую жизнь во всей ее целости, обратив, или стремясь, по крайней мере, обратить своих последователей в слепые орудия того, что он называл волею Божией, мюридизм, кроме того, окружил себя еще присяжными поборниками – муртазигатами и мюридами, людьми, оторванными от общества, предавшимися ему с закрытыми глазами, принесшими клятву биться до последнего издыхания и резать всякого, на кого им укажут, кто б он ни был, друг ли, отец ли. Эти люди стали посвященными братьями духовного ордена, пастухами человеческого стада, покоренного мюридизмом; им одним принадлежали власть и почет. Наконец, во главе этого чудовищного общества стоял имам[8], посредник между Богом и верующими. Мюриды понимали титул имама в его первоначальном значении, в смысле наследника пророка, вдохновенного свыше, проникающего все семь смыслов Корана, поставленного над землей для исполнения слова Божия: поэтому всякое распоряжение власти являлось у них облеченным в характер непогрешимости и всякий нарушитель был врагом Божиим. Конечным последствием мюридизма было уничтожение в человеке идеи о личной ответственности. Перед каждым поставлен внешний закон, в буквальном исполнении которого он должен искать спасения; к каждому приставлен учитель, отвечающий за то, чтобы человек исполнял закон и спасался, волею или неволею. Мюридизм раздел жизнь донага и взамен всего, чего он лишил человека, наполнил его душу сумасбродствами мусульманского мистицизма. Этим средством он образовал невиданное до сих пор политическое общество в несколько сот тысяч людей, передавших в руки власти и волю, и совесть. Если не буквально, то, по крайней мере, в главных чертах, мюридизм осуществил этот идеал и сейчас же обратил созданное им братство в военную машину против нас.
7
Тарикат – от «тарика» (араб, «дорога, путь») – методика мистического усвоения ислама под руководством святого наставника (суфийская практика). К описываемому Фадеевым времени тарикат стал руководством по внутренней жизни низших структур иерархической организации суфизма, объединяющей массы послушников (мюридов).
8
Имам – предстоятель на молитве, духовный руководитель, глава исламской общины. Первым имамом считается пророк Мухаммад. В повседневной жизни имамом называют руководителя общей молитвой в мечети. Обязанность имама – следить за правильностью воплощения религиозного закона в жизни общины. В понимании мусульман верховным имамом является халиф (титул этот, упраздненный Турецкой республикой в 1924 году, в описываемые Фадеевым времена носил турецкий султан). В объяснении Фадеева раскрывается понимание горцами-суннитами титула имама в реалиях шиитского толкования этого титула (имам как наследник пророка), что иллюстрирует суфийское происхождение кавказского мюридизма XVIII–XIX веков.