Мне могут заметить, что не одни европейцы рассказывали об амазонках в Америке, но также и индейцы, и что если многие путешественники только приписывали туземцам подобные рассказы, то нельзя заподозрить в таком обмане путешественника, подобного Шомбургку, который желал сам разъяснить, насколько рассказ этот справедлив, и убедился в том, что он действительно существует среди туземцев. Обстоятельство это, кажется мне, можно объяснить весьма просто. Быть может, какое-либо из индейских племен, мужчины которого имели бороды, называло презрительно женоподобными или женщинами мужчин другого племени, отличавшихся в особенности женоподобной наружностью[14]. Это название могло дать повод европейцам предположить, что индейцы подразумевают тех самых воинственных женщин, которых первые путешественники думали видеть на берегах Мараньона. Могло быть и так, что одно племя действительно считало другое состоящим только из женщин. В таком случае рассказы и расспросы европейцев про амазонок весьма легко могли быть усвоены индейцами и затем распространены ими на далекое расстояние. Известно, что испанцы не были желанными гостями в Америке. Их движение внутрь материка, вызванное жаждой открыть золотую страну — Эльдорадо, сопровождалось такими насилиями и жестокостями относительно туземцев, что они сразу стали во враждебное положение к завоевателям. Слухи о несметных богатствах Эльдорадо привлекли в Америку целые толпы искателей приключений, единственным желанием которых было обогатиться во что бы то ни стало и какими бы то ни было средствами. Первые вопросы, которые предлагались индейцам, были: есть ли у вас золото и как проникнуть в золотую страну? Эта жажда золота высказалась, можно сказать, с первых минут знакомства индейцев с европейцами: люди Колумба не церемонились даже прямо обирать с туземных женщин все находившиеся на них золотые украшения. Понятно, что при таких обстоятельствах взаимные отношения не могли быть дружелюбными. Индейцы вскоре поняли, с кем они имеют дело, и старались всеми средствами погубить испанцев и воспрепятствовать их поступательному движению. Не имея возможности противиться открытой силой, они, пользуясь жадностью испанцев, прибегали к разного рода хитростям. Так мы знаем, что индейцы, спрошенные о пути в золотую страну, умышленно направили Рибейро на озеро Хорайес, с которого он должен был после долгих странствований возвратиться назад вследствие голода и болезней.
У испанцев существует поговорка: «Никогда, никогда не верь индейцу». Я полагаю, что эта поговорка есть результат ближайшего знакомства испанцев с индейцами и что если эти последние не отличались развитыми нравственными чувствами, то и испанцы не могли похвалиться ими, так что индейцы еще с большим правом могли бы создать поговорку: «Никогда, никогда не верь испанцу».
Итак, индейцы, встречаясь с испанцами, подвергались расспросам о золоте и об амазонках, свирепости которых испанцы, как кажется, опасались. Таким образом представления о золоте и об амазонках соединились в уме индейцев в одну картину. Желая отвратить испанцев от их стремления внутрь страны, индейцы изобретали всевозможные препятствия, представляли путь в золотую страну затруднительным обставленным разными препятствиями и опасностями. Заимствовав от испанцев сведения об амазонках, они впоследствии, в свою очередь, сообщали их испанцам, которые таким образом были обмануты ложным слухом, ими выпущенным в ход. Рассказы об испанцах передавались быстро от одного племени другому, а вместе с ними и рассказы об амазонках и о золоте, которое ищут испанцы. Вот почему амазонки и драгоценные металлы во всех рассказах встречаются вместе.
14
Подобное предположение, в применении к древним амазонкам, находим еще у Палефата (Palaphatus) в сочинении его «о невероятных баснословных рассказах»: «Про амазонок говорят, что это не женщины, а мужчины-варвары, которым враги их дали бранное название женщин за то, что они, подобно фракийским женщинам, носили длинные, спускающиеся до ног туники, связывали волоса повязкой и стригли себе бороду».