Господи, до чего же красиво говорила эта Гюльнар! Бог одарил ее не только сознанием, но и способностью верно мыслить и оценивать. А как великолепно она выглядела -настоящая парижанка! На ней был легкий костюм из черного бархата и белая блуза в кружевным воротником, отороченная бархатом шляпка, украшенная красной лентой. Этот костюм, наряду с некоторыми другими нарядами, Гюльнар заказала в нашем Доме мод. Будучи родственницей такой клиентки, я снискала уважение заведующего и коллег по работе.
Все оглядывались на Гюльнар. Даже Жером не отрывал от нее глаз, и я понимала, что он по-своему любит ее.
- Волшебница! - произнес Жером, оглядев Гюльнар. И он был прав.
В Гюльнар было столько шарма, что даже самые невнимательные люди заглядывались на нее. Словом, она оставалась в центре внимания. Гюльнар притягивала взгляды как магнитом. Я ничего не преувеличиваю - все это истинная правда. Мне же вновь пришлось отодвинуться на задний план, оказавшись в ряду второстепенных образов. Снова поблекли краски, солнышко перестало радовать, и я превратилась в несчастное создание, размышляющее о бессмысленности своей молодости, модного платья и независимости. Ну почему мое состояние так переменчиво? Как Российские вершины: то вверх, то вниз, то радость, то печаль. Вечно смятение сопровождает меня, швыряя, как щепку на бушующих волнах: не примкнуть к берегу, ни дойти до горизонта. Боже, как тяжко! Но никто вокруг, ни Жером и Гюльнар, не видели мук, терзающих меня. А может быть, не подавали виду? Могут же другие скрывать свои чувства! Я тоже старалась. Но безуспешно. Не думайте, что я испытывала к Гюльнар только отрицательные чувства, завидовала, сердилась. И это было, не скрою. Но все-таки я любила ее, преклонялась перед ее благородством, осознавал себя ее должницей. Она помогала тогда не только мне, но и моему отцу и мачехе, жившим у своей приятельнице, которая была замужем за богатым человеком. Гюльнар помогала и «Жозезу», и Марьям, испытывающим материальные трудности, делала им подарки. Даже злясь на Гюльнар, я всегда восхищалась ее решительностью, обаянием и жизнерадостностью. Говорят, что Богу известны все наши помыслы. Вероятно, и мои не были для него тайной.
Мое настроение ухудшилось. Но Жером и Гюльнар не замечали этого и без устали болтали.
- Это мадам «такая-то», - указывал Жером глазами на красивую даму с шустрыми глазками, - очень опасное создание! Редкая лицемерка. Однажды она сказала мне, что предпочтительнее «партуз», нежели обычная любовь между мужчиной и женщиной (через полвека это стали называть «коллективным сексом»). Она говорила, что в таких группах участвуют очень известные личности и можно вступить в половой акт одновременно с несколькими людьми. Говорит, что ее интересует не сам акт - просто хочет все видеть и знать. Уж она-то научилась! Ее мужа часто повышают в чине. Я слышал, скоро его назначат послом в какую-то страну. Тот господин, что справа от нее, и есть ее муж. А слева -граф де Монфорже, очень богатый человек, обожает лошадей. Одна из его лошадей участвует сегодня в скачках. Граф разбирается в скачках, поэтому его прибыль растет.
- Он женат?
- Нет, вдов. У него есть светловолосая, милая дочурка, похожая на Офелию. Отец и дочь обожают друг друга. А мать графа - взбалмошная, тучная женщина. Она известна далеко за пределами Сен-Жермена. Грубая и надменная дама.
- А каково здоровье?
- Чье?
- Графа. Да и его матушки.
- В их роду все долгожители. Отец его погиб на войне. Война укорачивает жизнь и здоровым. Зачем вы спросили об этом?
Гюльнар размышляла о кандидатуре графа. Оторвавшись от этих мыслей, она ответила, что граф внешне напоминает кондитера. Жером пояснил:
- Французская знать выглядит иначе, чем вы представляете себе. Вы привыкли к высоким блондинам с печальными лицами - таков образ русского аристократа. Откуда вам знать о происхождении толстяка Монфорже? Его предки очень благородны и знамениты.
И тут вдруг «потомок благородных кровей» направился в сторону Жерома.
- Я хотел поговорить с вами об одном очень важном деле, друг мой. Но отложим его, а пока прошу вас оказать мне честь и представить этой даме.
Жером немедленно исполнил его просьбу. Несмотря на свою родословную, Монфорже показался мне человеком несерьезным и назойливым. А как же аристократизм? Он нес чепуху, как и Грандо, прибавляя «да-да» к словам. Граф был похож на классический образ «смешного француза» в американских фильмах: невысокий, тучный, с двойным подбородком и симпатичным лицом. У него была белозубая улыбка и черные усы. Наверное, он их красил, как герой Мопассана. На висках у графа серебрилась седина.