Граф не отставал от нас. Делая вид, что увлечен скачками, он исподтишка поглядывал на Гюльнар. Было видно, что граф очарован ею, но остерегается чего-то. Вероятно, не исключал возможности коварства дамы. А Гюльнар поняла, что жертва уселась на «паутину», и приступила к делу. Она вышла из образа мадмуазель де ла Моль и стала играть роль принцессы де Клев. Превратилась в благородную, поэтичную, сдержанную женщину. Гюльнар решила, что этот образ в данном случае более уместен. Судьба послала ей шанс: граф богат, именит, да еще и вдов. Значит, может стать ее мужем! Гюльнар не могла упустить счастливого случая и вычисляла целесообразные ходы. Я не стану описывать главного - ведь в этом и моя писательская интрига.
Скачки в самом разгаре. Но мне они не нравятся. Я скучала. Пришла сюда, чтобы узнать, как развлекаются парижане. Лошади не просто неслись. Они летели, подстегиваемые кнутами наездников. А мне было неинтересно. И что такого в этих скачках? Разве победа какого-нибудь «Тутан-хамона» или «Аменофолиса» что-то изменит в моей жизни? Но окружающие вопили от восторга, перебегали с места на место, вроде тех лошадей. Почтенные дамы, забыв о нарядах и украшениях, вскидывали руки и кричали, репродукторы гремели во всю мощь. А я умирала от скуки! Зачем я сюда пришла? Фотограф уже сделал снимок, и завтра он появится в журнале мод. «Вчера на ипподроме Лонгшам состоялись скачки. Прекрасная модель дома Х» привлекла всеобщее внимание» - такова будет надпись над ним. Теперь мне больше нечего здесь делать, могла уходить. Что меня тут держало? Как обычно: роль второго плана.
Гюльнар «ткала сеть» вокруг графа. Она беседовала с ним, иногда изящно наклоняла голову. Граф задал вопрос, к которому мы уже привыкли:
- Вам нравится Франция?
- Конечно! Очень! - восторженно отвечает Гюльнар и добавляет спокойнее: - Очень нравится! Мало того, я влюблена во Францию! Мне все здесь мило. Я люблю Вал де Грас, Расина, сыр камамбер.
Чертовка слово в слово повторяла услышанное от Жерома! Тут она слегка усмехнулась, будто понимая свое положение.
- Ах, иностранки, да-да, точнее, некоторые тонкие иностранные дамы знают Францию лучше многих французов.
- Меня воспитывала гувернантка-француженка, - томно опустив длинные ресницы, пояснила Гюльнар. - Я была совсем крошкой, когда она начала рассказывать мне о вашей стране. И многому научила.
Что же это такое, Господи! Я просто задыхалась от злости. Что она видела, кроме затрещин отца и интриг братьев, о каком воспитании идет речь? «Гувернантка-француженка!» Бред! Было время, когда мне, чаду нефтепромышленников, запрещали общаться с этой троицей -Гюльнар, Асадом и Али.
- Ох, и актриса! - шепнула я Жерому, наблюдавшему скачки в бинокль. - Граф и не представляет себе, на какую лицемерку заглядывается.
Но, кажется, Жером думал иначе. Он тихонько ответил мне:
- Она идет верным путем. Нужно должным образом преподнести себя. Не будет же она рассказывать о своих любовных похождениях! По-моему, «Аменофис» придет первым..
- Мне все равно, - грубо ответила я и чуть не заплакала.
Можно было предположить, как завершится сегодняшний вечер. Было ясно, что во имя встречи с Гюльнар граф отказался бы даже от ужина с Президентом Франции. Я уже знала, что Монфорже не оставит нас и предложит пообедать вместе. А потом будет пожирать ее глазами, а я, как и раньше, - просто родственница Гюльнар. Куда же он нас пригласит? Безусловно, Монфорже влюбился в Гюльнар. Он был околдован, попал в западню, и слова, сказанные Жеромом до скачек, оказались пророческими.
После соревнования граф начал разговор, часто повторяя свое «да-да». Он говорил очень долго, и мы не сразу поняли, что он приглашает нас отобедать в своей малой резиденции виль-д’Аврейд. Гюльнар согласилась не сразу. Она стала изображать из себя гордячку, которая не ищет поводов для визитов и не придает значения приглашениям. «Поупорствовав» немного, Гюльнар приняла приглашение. Некоторое время спустя она уселась в машину графа с водителем в белом костюме. А я поехала с Жеромом в его маленьком автомобиле. Всю дорогу Жером пытался заговорить со мной, но я огрызалась.
- У вас сложный характер. Ничего не поделаешь, человек не выбирает его сам, - вздохнул Жером.
Я не стану описывать все впечатления от вечера, проведенного в малом дворце графа Монфорже. Эти дворцы, окруженные чудесными садами, называли «Домами фантазий». В словаре Ларусса им дается такое толкование: «дома, построенные в городах или деревнях, отличающиеся особенной фантазией, требуют больших затрат и предназначены для торжественных приемов». Дворец был построен предком графа еще в XVII веке. Предок, похоже, обладал тонким вкусом. Всю эту информацию мы получили в тот же вечер от Жерома. Не хочу говорить об этом вечере - и так все было ясно с самого начала: Гюльнар получила праздник, Жером - развлечение, а я, разумеется, муки и страдания. Но не могу не рассказать о том, что произошло после, когда с трудом удалось отговорить графа провожать нас.