Очень часто недосягаемое в реальности дня обретается ночными грезами. А сейчас грезы обретали плоть. Мечта всех юных прелестниц - красивый статный молодой мужчина, настоящий принц - наблюдал за Гюльнар, околдованную сумочкой. Казалось, все ее внимание сконцентрировано на этой вещице. Но Гюльнар всегда чувствовала на себе посторонние взгляды. Она обернулась и увидела перед собой воплощение мечты - неотразимого молодого мужчину. Он спросил по-английски, с американским акцентом:
- Уверен, вы говорите по-английски.
- Разумеется! - Гюльнар не зря месяцами совершенствовала свой английский.
А в это время граф Монфорже метался в сомнениях у себя в резиденции на Сен-Жермен. Через несколько дней его решение потеряло смысл - он опоздал. Потому что в первый же день знакомства Гюльнар приняла приглашение в ресторан от Джона Фитцжеральда Кеннеди, на следующий день переспала с ним, а еще через день они отметили помолвку. Обручальное кольцо было куплено в магазине Картье (в том самом, где бедолага граф покупал брошь). А после секретарь господина Кеннеди начал готовить документы, необходимые для бракосочетания.
Конечно, речь шла не о будущем Президенте Америки. В те годы он был еще совсем крошкой. Но Перси Мак Тад-ден был так похож на Джона Кеннеди! Когда через сорок лет я увидела Президента Кеннеди, была ошеломлена их сходством: рост, телосложение, цвет и форма волос, обаятельная улыбка, глаза и все остальное - одно к одному Мак Тадден!
Какое красивое обручальное кольцо получила Гюльнар! Огромный каплевидный бриллиант играл всеми цветами радуги.
Перси и Гюльнар излучали радость. Часть радости Гюльнар можно списать за счет положения, в которое попал Монфорже. Вот и вонзилось острие ятагана басурманки в сердце неверного!
Мак Тадден предложил Гюльнар, мне и Жерому отметить помолвку сначала у нас дома, а затем в одном из ночных русских клубов. Гюльнар праздновала в тот вечер триумф. А я вспоминала во всех подробностях часы своих мук!
После обеда мы с Гюльнар переоделись. Она надела свое чудесное белое платье, а я темно-красное. Красное -назло судьбе! Скоро Гюльнар уедет и покинет меня. Я чувствовала, что без нее мне будет еще хуже. Мучиться рядом с ней проще, чем одной.
Перекладывая вещи в другую сумку, я вспомнила о письме Грандо, которое получила утром и еще не прочла. Ну и что? Я и по аккуратному, нудному почерку знала наперед содержание письма. Скорее всего, он рекомендовал, каким поездом удобнее ехать в следующий раз, и еще что-нибудь в этом роде. Я бросила письмо в сумочку, решив прочитать позже.
Белое платье, подчеркнутое жгуче-черными волосами и алыми губами, делало Гюльнар просто прекрасной! Она вытянула руку. Бриллиант на пальце горел как звезда.
- Какая ты красивая, Гюльнар! - ахнула я, и мое сердце стало наполняться завистью. Почему я не такая, как она?! Для чего нужно было Богу создавать эту разницу? Неужели он играет людьми? Такие вопросы часто мучили меня. Я старалась прогнать черные мысли, но безуспешно.
- Я так счастлива! - сказала Гюльнар. - Просто не верю своему счастью! Разве можно сравнить Перси с этим старым графом? К черту его титул!
Безусловно, родовой титул старого аристократа терял смысл рядом с Перси. Надменность и гонор потомственного графа вызывали насмешку на фоне красавца-американца.
Мак Тадден выглядел очень счастливым. Он всегда улыбался, был весел и мил. Он имел все, что необходимо для счастья: молодость, красоту, здоровье, ум, деньги. Его отец был очень богат. Он создал какой-то особенный химический медицинский препарат и сколотил огромный капитал. Я и после встречала много богатых людей. Но среди них не было счастливых.
Мак Тадден был умен и хорошо образован. Он хорошо разбирался в искусстве, ценил красоту. Перси постоянно проявлял заботу об окружающих. Я была влюблена в него. Слав Богу, что не очень. Но и этого оказалось достаточным для моих мук. Его речь и внешность волновали меня. Он был внимателен ко мне. А как он обожал Гюльнар! Мак Тадден заботился обо мне, как и Отто. Несчастный Отто! От него по-прежнему не было вестей. Это был плохой признак. Помнит ли его Гюльнар? По крайней мере, имени его она не произносила. Я же опасалась напоминать ей.