Перевод с азербайджанского на русский язык Гюльшан Тофик гызы
Часть первая
I
Некоторые люди, несмотря на бедность, происходят из благородных семей. Семья же, в которой я родилась, была хоть и весьма богатой, не могла хвалиться «хорошим» родом. Богатство нашей семьи было настолько велико, что, в конце концов, обернулось ее несчастьем. И вполне справедливо то, что несколько лет назад все это богатство было потеряно. Те, кого интересует моя родословная, могут с учтивостью задать вопрос: «Почему же Вы не считаете свой род «хорошим»? Во-первых, потому что известность пришла к нашей семье не так давно, и начало взяла с моего деда по отцовской линии - Асадуллы. В переводе с арабского это имя означает «любимец Аллаха», и в действительности оно себя оправдало. Так вот, мой пращур, будучи простым крестьянином, пасшим отару на своем каменистом участке земли, вдруг превратился в миллионера, когда на этом участке забил нефтяной фонтан. С другой стороны, большинство представителей нашего рода были настолько бестолковыми и никчемными людьми, что говорить об этом не хотелось бы. Впрочем, возможно я еще вернусь к этим личностям и, если будет желание, расскажу о них поподробнее. Свидетельствовать о неприметных вещах трудно. Как автор я этого желаю, но в дальних уголках моей души еще мерцают едва различимые отблески семейной амбициозности.
Словом, зимним днем беспокойного года и пришла я на свет в необычной, экзотической, богатой семье. Тот год был одним из самых кошмарных в истории. Это был год исторических потрясений. Он был ознаменован общественными беспорядками, забастовками, столкновениями, погромами и прочими похожими событиями. Азербайджанцы и армяне, составлявшие основную массу населения Баку, убивали друг друга. Армяне были лучше подготовлены к такому ходу событий, поэтому зверствовали, мстя за прошлые обиды. Азербайджанцам же ничего не оставалось, как учесть все на будущее. Каждый преследовал свой умысел. Но жертвами оказались абсолютно безвинные люди, несчетное количество загубленных в водовороте событий душ.
Никто не поверит, что и я была участницей тех событий, тех погромов и убийств. Ведь и я, придя в этот мир, убила свою мать, стала причиной ее смерти... Бедняжка была на сносях. Спасаясь от погромов, она скрывалась в одном из нефтяных поселков. Когда пришло время рожать, она оказалась в жутких условиях. Сразу после родов у мамы поднялась высокая температура. Кроме того, в это время случилась сильная буря, которая отрезала путь помощи, и состояние женщины еще более ухудшилось. Оставшись без должного ухода и помощи, она пыталась бороться с недугом одна. Но тщетно. Она умерла, так и не получив никаких известий о судьбе своих близких. Ушла из жизни совсем молодой, не насладившись сполна величайшим даром - молодостью.
События тех лет неслись бурным потоком, и столь драматичное рождение маленькой девочки было неприметной его каплей. Потребовалось немало лет, чтоб я научилась осознанно, трезво смотреть на жизнь. Мой собственный реальный мир начался с игрушек, которые отец привез из Берлина. И хотя состояла эта реальность из символов, я, будучи совсем ребенком, воспринимала их как самую что ни на есть настоящую жизнь. Пискляво мяукающий плюшевый котенок, серый слоник из юфти с восседавшим на нем расчудесным индусом, смешной пестрый клоун - вот те «реалии», которые окружали маленькую девочку и составляли ее мир. Заполненная этим миром, она и начала свою жизнь.
По правде сказать, мое раннее детство было пречудесным. Я была младшей из четырех сестер. Потому внимания и заботы мне уделялось больше. А попользоваться этим я умела! Но самой нежной заботой, самой искренней лаской одаривала вырастившая меня женщина-немка с берегов Балтийского моря. Святой был человек! Я говорю это совершенно искренне. Она была мне и матерью, и няней, и защитницей. Замечательный, бескорыстный и самоотверженный человек, растративший на нас свое здоровье, нервы, силы, она относилась к категории людей на редкость искренних и способных к самопожертвованию. Милая фрейлейн Анна! У нее была белая-пребелая кожа и гладкие шелковистые волосы. Мы же, четыре вверенные ее заботам восточные девочки, были внешне прямой противоположностью: смуглые, черноволосые, черноглазые, с темным пушком на руках и ногах. Нас иногда фотографировали вместе. Неописуемая была картина: белолицая женщина-северянка в окружении горбоносых, густобровых чернявых девиц. В те годы было модным фотографироваться, и мы (несмотря на запрет «истинной веры») часто делали памятные фотоснимки: в самых красивых нарядах, в парке, среди родственников и друзей. Мода на фотографию так пришлась по душе моим близким, что порой делались чрезвычайно нелепые и смешные фото. И все же эти фотоснимки дороги мне, и я бережно храню их и по сей день.