В каждом дворе у дворника непременно должен быть пес Дружок. Дружок дворника – это крупная грязная овчарка, которая всех любит и лает только в тех случаях, когда лаять нельзя.
У кухарки тоже всегда имеется собачка – маленькая дворняжка, которую зовут Жучкой или – изредка – Шариком, потому что она упитанная, а не кожа да кости, как избалованная барынина Лулу.
Дружок всегда влюблен в собачку кухарки, дворник – в кухарку, а кухарка – в своего кума пожарного.
Пусть кухарка безраздельно господствует на кухне, все равно горничная в черном платье и кисейном переднике будет смотреть на нее свысока, ведь она непосредственно связана с хозяевами, в отличие от кухарки, чья нога никогда не ступает дальше коридора, соединяющего кухню с хозяйскими комнатами. Этот коридор в зажиточных домах являет собой некую пограничную зону, и поскольку гувернантка не относится ни к господам, ни в полной мере к прислуге, потому ее уголок всегда в коридоре, рядом с уборной и пахнущими нафталином сундуками.
Гувернантка или учительница – всегда мадмуазель или фрейлейн.
Но если гувернантка – МИСС ЭННИ ДРАПЕРС, тогда, конечно, ее комната будет рядом с хозяйскими покоями, иначе зачем было и говорить, что Анна – англичанка.
– … дурочка, и смотри, не учини чего-нибудь у Очковых, иначе я тебя запихну в поезд, и ты отправишься к тете в Тифлис.
Анна молча ужаснулась и лишь робко попыталась спросить, как идет война и сколько еще нужно ждать.
– … хуже некуда. У русских нет ни амуниции, ни снарядов. Одна винтовка на пятерых солдат. На фронтах – с ума сойти, что творится. Так что сиди где оказалась и благодари ангела-хранителя. Очковы – хорошие люди, ты им будешь как родная.
– Идет! – воскликнул Вадим Очков, сидевший с ногами на подоконнике в ожидании новой гувернантки.
Вскоре раздался звонок.
Его сестра Наташа, девочка десяти лет, поспешно схватила книгу и, держа ее вверх ногами, принялась делать вид, будто читает.
Госпожа Очкова поправила кружевное жабо. Анастасия Михайловна поставила чашку на стол. Анатолий Кузьмич вскочил и начал ходить туда-сюда, потирая руки. Наконец-то! Живая наследница Диккенса, Теккерея, Шекспира, Бекона, Мильтона… «О, Свет святой! О, первенец Небес!»[110]
Послышались шаги горничной – она направлялась открыть дверь.
– Соня! – приказала госпожа Очкова. – Чемоданы мисс Драперс неси прямо в ее комнату.
Анна же в этот момент стояла у входа в дом, придерживая зубы, стучавшие как андалузские кастаньеты. «Все упование мое на Тя возлагаю…» – шепчет она, глядя на небо. Но где же небо? Снег подобно белому полотну закрывает все. Она вспоминает о «северном ветре, который морозит ягнят»[111], и ее охватывает жалость к себе. Она уже готова расплакаться и обратиться в бегство, но – не успевает. Дверь открылась.
Большое преимущество ставропольских особняков состояло в том, что они принимали тебя в свои недра постепенно, малыми дозами. Туда не входишь сразу с мороза в жар: тебя вводят в дом с восточной учтивостью и заботой о твоем здоровье. Первая прихожая – вовсе не отапливаемая. Вторая – прохладная. Там ты снимаешь шубу, валенки и шапку. Приходишь в себя, поправляешь прическу. Тебе словно говорят: расслабься, и так постепенно ты погружаешься в сущность дома, привыкаешь к его запахам.
В доме Очковых ощущался легкий аромат мускуса с нотками пачули, такой же, как и в сундуках Локсандры. Кроме того, пахло и добротным сливочным маслом.
В третьей прихожей, то есть в центральном холле, Анну ждала госпожа Очкова.
– Милости просим! – поприветствовала она Анну по-французски и добавила по-русски. – Проходите на чай.
Госпожа Очкова была из тех полных женщин, которые легко несут свою дородность и любят ее. Им нет никакого дела до моды, они ничем не собираются стеснять свой живот и устанавливают свой стиль: длинные складчатые юбки и болеро. На груди у них приколото – непременно брошью с изумрудом – дорогое кружевное жабо. Намытое лицо, светлые волосы тщательно расчесаны и туго заплетены в толстую косу, уложенную сзади от макушки до затылка. Спокойная, простая и здоровая – словно поднявшееся как следует тесто.
– Проходите, – повторяет она по-французски и ведет Анну через гостиную, где еще теплее, в столовую.
110
111