– А что мы можем дать? – ответила мадам Фуро.
Теперь они совсем стеснены в средствах. Чем больше они работают, тем больше приходится тратить, к тому же оставаясь голодными. Надо что-то придумать.
– Мы сдадим столовую, – сказала однажды мадам Фуро.
Очень верно. Столовая – это теперь большая роскошь. У них замечательная кухонька, почему же нельзя обедать там?
Нужно найти одинокую женщину, чтобы та разделила с ними расходы. Так они смогут значительно сэкономить. Нужна женщина деликатная и приятная. Может, предложить это мамзель Селестине?
Осень в том году наступила раньше времени, а зима выдалась еще тяжелее, чем прошлая, потому что совсем не было дров.
Из степей, сметая все листья с деревьев, вновь подул пронизывающий восточный ветер. Нависло свинцовое небо. С дороги уже не видна степь – ее скрыл туман. Парк заполонили вороны. Цена на говядину возросла с 22 копеек до рубля. На мыло – с 4.50 за пуд до 30 рублей, и где оно? Народ отощал. Улицы полны калек, в городе сплошь вдовы и сироты.
Анна бегает в поисках работы. Где-то ей удается что-то перехватить. За тарелку супа она нянчит младенцев. За кусок сала несет домой белье и там его гладит. Анатолий Кузьмич и Анастасия Михайловна уже не берут с нее денег за уроки и даже стараются накормить ее из своих скудных припасов.
Теперь Анна не перескакивает классы по два за год. Она пошла в седьмой и должна окончить его в этом учебном году. Окончит она, черт возьми, окончит эту гимназию. Теперь уже весь Ставрополь знает, что Анна должна окончить гимназию. До тети Клод ей нет никакого дела. Мадам Фуро писала той, и не раз, минуло уже восемь месяцев, как от тети ни слуху ни духу. Впрочем, оно и к лучшему.
Анна заметно выросла, и вся одежда стала ей коротка. Это ее не заботит. Единственное, что беспокоит – это обувь. Насчет еды ей грех жаловаться. Иногда что-то перепадает на уроке у Марии Николаевны, иногда – в доме Очковых. Шампанское и деликатесы у Очковых кончились, да и вместо чая заваривают они теперь яблочную кожуру и черешневые косточки, но что-то у них есть, и Анну они всегда сажают за стол. А Анна не верит своим ушам, когда слышит, что дети Очковых говорят между собой по-английски. Она смогла это! Она стала учительницей английского!
Преисполненная гордости, вечером возвращается она домой, но лишь входит в дом, как в нос ударяет смрад от Жужу, собачки поселившейся у них мамзель Селестины. Жужу мерзнет и сама на улицу не выходит. Ах, сколько же теперь забот с мамзель Селестиной, но… что делать. Пошли по шерсть, а воротились стрижеными, получив обузой мамзель Селестину с Жужу.
– Где она опять нагадила? Здесь?
– Нет, там! Вот, под кроватью, понюхай!
– Да нет, из-за шкафа пахнет.
Ходят они туда-сюда и принюхиваются, где нагадила Жужу. Чтобы не задеть мамзель Селестину, чтобы у той не началась снова головная боль, Анна берет вину на себя. Она говорит, что Жужу не виновата, это она, Анна, вернулась поздно и не успела ее выгулять. Она поспешно перекусывает и выходит из дома с Жужу на поводке. Теперь это обязанность Анны. Два раза в день она должна водить Жужу в парк. Останавливаться там, где захочет остановиться Жужу, отгонять от нее наглых кобелей: «Кыш! Кыш! Проклятый пес!» А едва они вернутся домой – Жужу бежит под кровать и оставляет там лужу. Мамзель Селестина утверждает, что лужи Жужу вовсе не пахнут, а зловоние издает тулуп Анны, который мокрым вывешен в коридоре. Не исключено, что в чем-то мамзель Селестина права, ведь этим летом Анна совершила большую глупость. Она продала свою чудесную беличью шубку, чтобы купить велосипед. Осенью она продала и велосипед, чтобы купить что-то на зиму, но тут произошло нечто странное. Несмотря на то, что велосипед был продан в десять раз дороже своей прежней стоимости, на вырученные деньги удалось купить только тулуп, пахнущий козлом.
Наконец, среди всей этой угнетающей обстановки, мадам Фуро вдруг вспомнила, что мамзель Селестина с тех пор, как поселилась у них, так ни разу и не платила ни за комнату, ни за еду. Сказать ей? Этого сделать она не может. Чтобы дать выход своим переживаниям, мадам Фуро принялась ходить туда-сюда, насвистывая «Умирающего лебедя»: это выведет мамзель Селестину из себя, и та сама устроит скандал.
– Жизнь в этом доме стала совершенно невыносимой! Смотрите – кто-то снова взял мой тазик!
У мамзель Селестины был собственный тазик, и ей взбрело в голову, что все на свете только и думают, чтобы им воспользоваться. То она его спрячет за кухонным шкафом, то засунет под кровать. Сплошные хлопоты с этим тазиком!
В конце концов, тазик стал причиной пожара в доме.