Мадам Фуро сидела за кухонным столом и чистила свеклу. Тут она втыкает нож в свеклу и пристально смотрит на мамзель Селестину. Только этого не хватало – чтобы та еще и сошла с ума. Сумасшедшего дома в Ставрополе нет.
– А вы знаете, кто такой граф Парижский? – спрашивает она как можно спокойнее.
– Наследник французского престола, – без запинки отвечает мамзель Селестина. – Последний из Бурбонов.
– Мм, – тянет мадам Фуро, чтобы не разъярить ее, и зовет на помощь Анну. Впрочем, Анна, услышав это, не пришла в замешательство. Почему бы и не оказаться в Ставрополе графу Парижскому? Если он находился в России, когда началась война, а потом оказался заблокирован, то почему бы ему не приехать и в Ставрополь, куда сейчас едут все подряд?
Анна достает два рубля двадцать копеек и отдает мамзель Селестине. Та берет деньги и исчезает. Не проходит и пяти минут, как она уже тут как тут во дворе – кокетливая и жеманная, с графом Парижским под ручку.
– Blagueur![136] – игриво говорит она ему и вынимает из сумки ключ от входной двери.
Пресвятая Дева, мы пропали! В дом заходит граф – высокий, лет шестидесяти, хорошо одетый – воротник и шапка у него из настоящего соболя. Он стоит перед мадам Фуро и кланяется, пристукивая каблуками:
– Евгений Александрович Малинский, – представляется он. – Сочинитель и поклонник прекрасного пола.
– Так вы не граф Парижский? – спрашивает Анна, но мадам Фуро подает ей знак замолчать: ей подумалось, что это может быть граф Парижский инкогнито – откуда знать?
– Я пошутил, – отвечает граф Анне, после чего его приглашают на чай.
Мадам Фуро бежит в свою комнату, достает из баула припрятанную на черный день бутылку коньяка.
На кухне граф любезничает с мамзель Селестиной. Он ведет беседу на самом прекраснейшем французском, какой только можно услышать. Nobless oblige[137]. Птицу узнают по полету. Время от времени он вынимает белоснежный платок и утирает им нос. Утирает и постоянно слезящиеся глаза. Уголки губ у него тоже влажные, и весь он напоминает отсыревший ветхий особняк с неисправными трубами, из которых сочится влага.
Так пришел в их дом граф Парижский, а придя – остался. Его устроили в кухне на лавке. И там, где жило три души, стало жить четыре, а четыре души обладали четырьмя ртами и четырьмя желудками. Впрочем, граф Парижский отрабатывал свой хлеб.
Во-первых, он помогал Анне с уроками. Потом, ходил за продуктами и стоял в очередях. Водил на прогулку Жужу. По вечерам развлекал всех бесчисленными армянскими и еврейскими анекдотами. Кроме всего прочего, граф умел чинить испорченные замки, мог убирать снег во дворе – дворник их покинул к тому времени. Граф помогал мадам Фуро на кухне и прочищал раковину.
– Ах, не так, господин граф, немного выше ведро, немного выше, не то мы забрызгаем пол.
Граф на четвереньках стоит под раковиной и держит ведро, а мадам Фуро сверху льет кипяток. Раз уж есть горячая вода, почему бы не искупать Жужу?
– Мамзель Селестина, мамзель Селестина! Несите Жужу купаться! Есть горячая вода.
– Господин граф, подайте собачкино полотенце, оно висит за дверью. Нет, не это, желтое. Вы до сих пор не запомнили полотенце Жужу?
И когда мамзель Селестина берет на руки свежевымытую и благоухающую Жужу, граф стоит рядом как восприемник на крещении.
– Et voilà[138]! – говорит мамзель Селестина и устраивает Жужу у него на руках.
У него промокает пиджак, промокает рубашка. Жужу чихает ему в лицо.
– Браво, браво, отпустите теперь ее, пусть отряхнется.
Жужу отряхивается, стараясь делать это как можно ближе к графу.
С тех пор, как в доме появился граф, они перестали покупать газеты. Он везде бывал, а потом передавал им свежие новости от очевидцев. Всякий раз, когда мадам Фуро уже решала его выставить, поскольку жизнь становилась слишком тяжела, граф приходил в дом с такой поразительной новостью, что она оказывалась не в силах прогнать его.
– Мадам Фуро, открывайте скорее. Великие дела творятся. Распутина убили!
Граф, перепуганный, стучит в дверь.
– Открывайте скорее! – кричит он, оглядываясь, будто его преследуют за убийство Распутина. – Шшш! Тихо! Садитесь, все вам расскажу.
Распутин, этот зверь, говорят, убит. Россия спасена. Его убил князь Сумароков-Эльстон-Юсупов вместе с великим князем Дмитрием Павловичем. Сперва они его напоили, потом подсыпали ему в вино цианистого калия. Распутин выпил вино и облизнулся – хочет еще. Они достают пистолеты, стреляют ему в голову. Ничего. Распутин стоит не шелохнувшись. Ему стреляют в грудь и в спину. Ничего. Его заталкивают в мешок, прыгают и пляшут казачка на мешке. А для полной уверенности вытаскивают мешок из дома и бросают в Неву.