– Что за вздор, – возмутилась мадам Фуро.
– Мадам Фуро, я видел ее своими глазами. Вы полагаете, я лишился рассудка?
Мадам Фуро ни на чем не настаивала. Поведением графа она в последнее время была не на шутку обеспокоена. Нервы, истерики, подозрительность. Так – бух! – ни с того ни с сего на него что-то находило, и он не знал, куда спрятаться. Однажды Татьяна Андреевна, уже выйдя от них, тут же в ужасе вернулась с криком:
– Человек! Человек!
– Где человек? – спросила мадам Фуро.
И вскоре увидела, как граф, взобравшись на водосточную трубу, пытается влезть через окно в здание Общественной библиотеки. Похоже, граф заметил Татьяну Андреевну и испугался. Мания. Мания преследования. О-ля-ля! Теперь он не выходит в позднее время, говорит, что во дворе всегда встречает либо Тамарочку, либо кого-нибудь, кто только что ее встретил и бежал как ошпаренный.
В начале марта вышло постановление Временного правительства об отмене смертной казни для военнослужащих, и после этого все заполонили солдаты, без всякого страха бежавшие с фронта. Миллионы дезертиров рассыпались по всей России. Спустя несколько недель наводнили они и Ставрополь. Большинство их расположилось на Андреевской площади, где они начали торговать военной формой, винтовками, гранатами, при желании можно было за пару кусков мыла, чуть-чуть сахара или ниток раздобыть даже пулемет. Так, мадам Фуро выменяла генеральские погоны и припрятала их как сувенир. Галя за катушку ниток и пять иголок приобрела шинель и перешила ее в чудесное пальто. Иван Никифорович купил на площади великолепный ящичек, обитый изнутри красным бархатом. В ящичке находилась пара дуэльных пистолетов. Славная вещица! Старинная – в наше время таких пистолетов не делают.
Его соседу Ивану Ивановичу они невероятно понравились.
– Не продашь ли ты мне пистолеты? – говорит он в один прекрасный день. – На что они тебе?
– Как это? – отвечает Иван Никифорович. – С чего это я буду продавать тебе пистолеты? Я их купил для себя.
– Кто же сейчас устраивает дуэли?
Вы только послушайте эти слова! Чтобы он продал ему пистолеты, которые купил для себя. Тс! А если ему вздумается устроить стрельбу в мишень у себя в саду, кто ему указчик? Хозяин он или нет делать у себя дома все, что захочет?
– Господи помилуй! Иван Никифорович, неужто тебе и в самом деле взбрело в голову на старости лет стрелять в мишень?
– Мне они нужны, – отвечает Иван Никифорович, желая положить конец спору.
– Но зачем?
– А если на дом нападут разбойники?
– И что это разбойникам ни с того ни с сего нападать на ваш дом?
– Ты это называешь «ни с того ни сего»! – воскликнул Иван Никифорович. – Да это Второе Пришествие. Прогнали генерал-губернатора, дали нам вместо него этого болвана из Земского союза[141]. Все ссыльные вернулись и свободно перемещаются. Евреи подняли головы. Солдаты слоняются без дела. К православному царю – никакого почтения. Они рушат нашу старую веру, новой веры взамен не предлагают.
На самом деле, теперь перестала являться и Тамарочка. С того дня, как на Андреевской площади расположились дезертировавшие солдаты, никто ее больше не видел.
С приказом об амнистии, подписанным Керенским 8 марта, начали возвращаться политические эмигранты. В начале апреля из-за границы в Россию вернулся Ленин, а в начале мая – Троцкий.
– Вот, пожалуйста, разве я не говорил? Евреи собираются в кучу, чтобы напакостить православию.
– Друг мой, Ленин никакой не еврей. Он сын врача Ульянова из Симбирска.
– Ой, папенька! – Мария Николаевна его помнит. – Папенька, помните доктора Ульянова, он заходил к вам в аптеку в Симбирске. Помните Володю, его сына? – Ой-ой-ой. Исключено, что Ленин – еврей. Его знает Мария Николаевна. Троцкий – еврей. А кто же такой Ленин?