Кто такой Ленин?
Провокатор!
Агент Германии!
Сумасшедший!
Кто же такой Ленин?
Как молния обрушился Ленин на Россию и всполошил весь мир. Даже собственных товарищей.
На носу у Анатолия Кузьмича дрожит пенсне:
– Ленин – мечтатель. Он живет вдали от русской действительности. Разве Россия созрела для социалистической революции?
– Пожалуйте в столовую, – приглашает госпожа Очкова. Она сама несет самовар, прислуги теперь нет.
С той поры, как дезертиры начали возвращаться со всевозможной добычей – холстом, серебром и всем, что душа пожелает, служанкам уже не было надобности работать.
– Нууу, – Анастасия Михайловна задумчиво прихлебывает морковный отвар, поданный госпожой Очковой вместо чая. – Ну, ведь даже «Правда» не одобряет позицию Ленина.
– Само собой, не одобряет, – прерывает ее Анатолий Кузьмич. – Смотрите. Что пишет «Правда» 8 апреля. Послушайте: «Что касается общей схемы товарища Ленина, то она представляется нам неприемлемой, поскольку она исходит от признания буржуазно-демократической революции законченной и рассчитана на немедленное перерождение этой революции в революцию социалистическую»[142].
Анна сидит раскрыв рот и силится понять, что же происходит. До сих пор в России политические темы были табу. Теперь же она слышит о большевиках, меньшевиках, социал-демократах, социал-революционерах, социал-предателях, социал-соглашателях, социал-патриотах. Кто и кому это говорит? Кто за кем охотится? Вчера Анатолий Кузьмич был революционером, а сегодня он уже социал-предатель. Что творится?
С Февральской революцией героем дня стал Керенский. «Дайте ему время навести порядок среди хаоса». Интеллигенция ему рукоплещет, девушки осыпают его цветами и вешают его портреты у себя в комнатах. Между тем всюду как грибы растут Советы. Растут и крепнут как богатыри в русских сказках – не по дням, а по часам. Увядают и чахнут местные комиссары правительства и Комитеты общественных организаций. Советы из контрольных органов превращаются в административные, а правительство идет от одного кризиса к другому.
В середине мая Керенский издает ежедневные распоряжения войску: «Вы пойдете туда, куда вас поведут командиры. Вы принесете мир на острие своего штыка», а в июне, под давлением союзников, вновь началось наступление на фронтах, при этом еще прежде конца июня Петроградский пулеметный полк на совете принял решение: «С сего времени мы прекращаем отправлять подразделения на фронт, за исключением того случая, если война примет революционный характер».
В больших городах начинаются демонстрации: «Долой министров-капиталистов! Вся власть Советам!».
Анархисты открыли ворота Выборгской тюрьмы[143], и уголовные преступники вышли на свободу.
На улицах Петрограда – вновь столкновения. Казаки и юнкера открывают огонь по демонстрантам – четыреста убитых и раненых.
Правительство закрывает большевистские газеты, отбирает оружие у рабочих, арестовывает тех большевистских вождей, какие не успели скрыться.
Генерал Корнилов поднимает оружие против революции и пытается захватить власть, но это ему не удается.
С самого начала весны монархисты, приехавшие в Ставрополь из Петрограда, куда-то исчезли. Татьяна Андреевна, покидая город, поблагодарила мадам Фуро и оставила ей излишки продуктов. Оставила она и несколько пасхальных куличей:
– Припрячьте их, припрячьте. Кто-то идет.
Стыдно и сказать про такие лакомства. Больше всех стыдно мадам Фуро – она объявила себя сторонницей Ленина.
– К тому же, – так мадам Фуро всегда начинала свои сентенции, – к тому же я сторонница Ленина. Только в одном вопросе я с ним не согласна. В вопросе частной собственности.
И среди всего этого, как ни в чем не бывало, весна в 1917 году пришла как обычно, как приходит она каждый год. Растаял снег, исчезли сани и появились повозки. Благоухали липы и сияли на солнце серебристые березовые листочки. В парке под тополями зазеленела травка. Осторожно, с опаской подняли из-под земли свои головки первые белые цветочки, а птички снова уселись на ветках и – чик-чирик – начали щебетать.
Вместе с санями и монархистами пропал ни с того ни с сего и граф. «Так – фьють!», как обычно говорит мадам Фуро. Однажды утром он вышел из дома и больше не вернулся.
– Оно и к лучшему, – решила мадам Фуро. – Уберем с кухни эту лавку и поставим на место сундук из Анниной комнаты. Что скажете?
– М-м, – ответила Анна рассеянно. Ее это не интересовало.
Мыслями она была далеко. Анна влюбилась.
143
Имеются в виду события Февральской революции, когда восставшие освободили узников самой большой петроградской тюрьмы «Кресты», расположенной на Выборгской стороне.